Кристина Рой: В изгнании

Больная сразу же угрюмо бросилась на свою постель и отвернулась к стене без единого звука.

Анна поспешила уйти, чтобы принести ей поесть. Когда она через час вернулась с горячим супом, блинчиками и чаем, женщина без долгих уговоров встала и с аппетитом поела. Но, когда Анна, уходя, протянула ей на прощание руку, больная сделала вид, что не замечает её, и без слова благодарности легла в постель.

У плотины Анну окликнул мельник.

— Ну, как дела, Анна? — спросил он её.

— Господин Козима, вы сказали, что для этой женщины надо ежедневно взбивать постель, но этого мало…

И она рассказала, в каком состоянии постель и комната больной, что та действительно заживо сгниёт, если…

— Ты права, Анна. А знаешь, я предложу ей комнатку для гостей на мельнице, пока мы приведём в порядок её хатку.

— О, если вы так добры и поможете ей. Господь Иисус и мне поможет её уговорить, — сказала Анна.

Не выразить бабушкиного удивления и возмущения, когда она узнала о сути дела:

— Что? Такую женщину к нам в дом, господин Козима?! Что скажут люди?

Ведь вы не женаты… И Андрей тут…

Мельник рассмеялся:

— Не будьте так смешны, бабушка! Во-первых, мы это сделаем так, что никто и знать не будет. Она ведь больна и временно нуждается в уходе, а потом вернётся в свою хату. Мир не так глуп, чтобы нас за это оклеветать. А если нужно, то неплохо за доброе дело и пострадать.

Наконец, через пять дней, больную удалось перевезти. Анна натопила баню, Андрей принёс воды, и Анна вымыла больную, расчесала ей волосы и одела во всё чистое. И вот, когда эта женщина лежала в чистой постели и в чистой комнате, Анна увидела, какая она красивая. Роскошные волосы цвета воронова крыла обрамляли её бледное, с тонкими чертами лицо.

Женщина была ещё молода, приблизительно лет тридцати, но её чёрные впалые глаза мрачно смотрели на мир, и из её сжатых уст никто не услышал и слова благодарности.

Когда Козима вошёл, чтобы поприветствовать её, он тоже был поражён переменой, происшедшей с ней.

— Не смотрите так сердито, — сказал он больной, — мы желаем вам только добра. Как только починим вашу хату, то сейчас же перевезём вас обратно.

— Почему вы меня не оставили в покое? Кому какое дело, как я умру?

— с горечью спросила больная.

— Вы не должны умереть, как животное, — возразила Анна, — у вас бессмертная душа, которая предстанет перед Богом.

— Мы должны о вас заботиться, — прибавил мельник, — потому что мы из одной земли взяты и дети одного Бога-Отца, так что мы с вами родственники.

Козима вышел. Женщина пристально смотрела на дверь, за которой скрылся мельник, потом уткнулась лицом в подушку.

Так начались заботы об этой бедной душе. Бабушка готовила для неё всё необходимое, но она была единственная на мельнице, которая не переступала порога комнаты этой женщины. Она сердилась, что Анна, вместо того чтобы шить, так много времени уделяла падшей женщине.

— Я обо всём позабочусь, — сказала Анна, — только пол я не могу исправить.

На мытьё и чистку ушло два дня, к счастью, погода была солнечная. Когда Анна на третий день поспешила к хатке, она издали уже увидела дверь и окно открытыми, покрашенными, со вставленными стёклами. Анна вошла и, поражённая, остановилась у порога: стоя на коленях, Андрей заканчивал настилку пола из выструганных досок. Стены были заново помазаны и побелены. Знаками Андрей объяснил, что сам хозяин отремонтировал окно и дверь, и что они обсуждали, как починить старую мебель.

Хатка находилась в стороне от дороги, и никто из села не подозревал, что в ней происходит. Как поразилась сама больная, когда она после недельного отсутствия снова вернулась домой! От телеги до кровати она шла уже сама. Хороший уход и обильная пища восстановили её силы. В дверях она остановилась. В очаге весело горел огонь, в комнате было тепло. На столе белая чистая скатерть, книги и хлеб. На стене висел шкафчик с необходимой посудой, чья-то добрая рука развесила несколько картинок. Женщине казалось, что это сон. Анна подвела её к скамейке, больная села на неё, закрыла лицо руками и заплакала.

— Пусть поплачет, — сказал Козима, — слёзы смягчают сердце. Ты, Анна, останься здесь, а я пойду.

Но, когда он повернулся к выходу, женщина подняла голову и, протянув к нему руки, сказала:

— Не уходите, я ещё не поблагодарила вас за всё, что вы для меня сделали.

Козима протянул ей руку и сказал:

— Я с радостью это сделал. Но вам теперь нужно лечь в постель, а Анна принесёт ужин. До свидания! В обновлённой хатке послышался плач: