Кристина Рой - В стране солнца

И мальчик снова заплакал.

— Что же ты, Палко, так плачешь? — вдруг раздался позади него голос дедушки. Но мальчик не дал себя утешить.

— Потому что у меня нет никого близкого, и я все время должен скитаться среди чужих мне людей! — ответил он, рыдая.

Юриге стало жаль мальчика.

— Ну успокойся же, — сказал он нежно. — Присядь немного, я хочу тебе кое-что сказать. — Ласковый голос успокоил маленькое взволнованное сердечко. Мальчик послушался и сел рядом с дедушкой.

— Почему ты так сокрушаешься, что я не разрешаю тебе вернуться к священнику? Он ведь богатый и за свои деньги найдет себе другого проводника. Лессинг, напротив, человек бедный и к тому же глубоко несчастный. Мы же читаем в священной книге, что Спаситель сострадал несчастным и что всегда помогал им — а ты не хочешь помочь Лессингу. Этого я от тебя не ожидал!

— А почему вы дядю Лессинга считаете несчастным, ведь у него все есть! — робко возразил Палко. Он чувствовал, что поступил неправильно, так не сделал бы Иисус.

— Я могу тебе об этом рассказать, но ты мне должен дать слово, что об этом никому не скажешь, ни Лишке, ни Лессингу.

— О, я никому не скажу, дедушка, — и мальчик положил свою маленькую ручку в мозолистую руку седого старца.

— Ну, тогда слушай: у дяди Лессинга также был маленький мальчик, но он потерялся. Его жена об этом так сильно скорбела, что потеряла здравый рассудок. Она все рвется пойти искать своего ребенка. Поэтому дядя Лессинг берет ее с собой, чтобы она одна, ушедши из дому, не заблудилась. Она и здесь будет искать своего мальчика, и поэтому ты всегда должен сопровождать ее.

— И помогать ей искать его! — воскликнул мальчик, вскакивая. На его маленьких щечках еще были видны слезы, но глаза сверкали от радости и желания действовать.

Юрига был рад, что ему удалось убедить мальчика. Теперь Палко вместе с больной сможет искать заблудившееся дитя. Теперь Юрига знал, что Палко больше не пойдет к священнику, а останется дома.

— Но не забывай, — напомнил ему дедушка, — что тебе нельзя ни в присутствии Лессинга, ни кого-либо другого упоминать про дитя.

— Но с тетей я ведь могу о нем говорить?

— Да, с ней можно.

— Значит, это был мальчик? А большой он был? Я должен это знать, чтобы узнать его, если где встретим.

— Он был совсем маленький, только в одной рубашонке.

— Бедное дитя! — воскликнул Палко, полный сострадания.

Рассуждая так, они достигли хижины. Мальчик совсем не обратил внимания, что дедушка несет кувшин, настолько все услышанное заняло его мысли и сердце. Он помог дедушке приготовить большую постель.

— Не правда ли, дедушка, мы здесь тоже можем принять Господа Иисуса?

— Разумеется, сынок мой, как же нам не принимать Его? Ему ведь принадлежит вся наша хижина!

— О, как я рад!

Понятно, на другое утро ему пришлось идти в дом лесничего предупредить, что он больше не придет, и на сердце у него было так печально, особенно потому, что не сможет даже попрощаться со священником.

Но как же велика была его радость, когда он в доме лесничего застал священника, опередившего его. Увидев мальчика, он ласково приветствовал его:

— Здравствуй, Палко! Сегодня я встал раньше обычного, и ты приходишь за мной позже.

— О, я совсем не для того пришел, чтобы сопровождать вас, — ответил мальчик сквозь слезы. — Дедушка передает вам поклон и велит сказать, чтобы вы себе нашли другого мальчика, так как я нужен ему дома. Он сказал, что такой барин, как вы, за деньги всегда найдет другого.

— Другого такого Палко я за деньги не найду, — сказал священник, гладя головку мальчика. — А зачем ты ему нужен? Может быть, его еще можно уговорить, если я сам пойду к нему; я ведь могу здесь остаться до среды.

— О, это будет бесполезно, — тяжело вздохнул Палко. Он вытер слезы и коротко рассказал, почему теперь он нужен дома и кого придется ему обслуживать. При этом он добавил, каким несчастным он чувствовал себя вначале. — Теперь я хочу дедушку успокоить, но боюсь, не оскорбил ли я чем-нибудь Господа Иисуса?

Священник присел на срубленном дереве, а Палко, по своему обыкновению, опустился на траву возле его ног и прижал свою голову к коленям священника.

— Не оскорбил ли ты Его? О нет, наоборот, Он, наверное, удивлялся тебе! — ответил священник.

— Удивлялся? Чему же?

— Ну, ты ведь совсем еще недавно обещал быть Его слугой. Он считал твое решение серьезным и принял тебя. Если бы ты был у меня на службе, то должен был бы идти, куда я посылаю, и делать то, что я приказываю.