Николай Печерский - Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания

Посетителей в столовой было немного. Они сидели за столиками, уныло смотрели на официанток, которые обсуждали важные проблемы возле буфета. Серёжка сел за столик и взял меню. Ему нужно было время, чтобы ещё раз все продумать и осмыслить.

Серёжка прочитал от начала до конца меню, удивился, сколько существует в мире всякой еды, и решил наконец пойти в контору для переговоров.

Контора столовой нашлась без труда. За столами сидели четыре человека. Они щёлкали на счетах, жужжали, как жуки, арифмометрами и что-то писали на серой разлинованной бумаге. Серёжка сразу определил, кто здесь директор. Это был полный человек. Он дымил папиросой и был почему-то в шляпе. Подсобный рабочий стоял среди комнаты и ждал вопросов. Ему не хотелось представляться первому.

Человек в шляпе заметил посетителя. Он затоптал в пепельнице окурок и спросил:

— Что тебе надо, мальчик?

Серёжка смутился. Он решил, что директор увидел его босые пятнистые ноги. Это была ошибка. Обозревать всю картину сразу директору мешали столы. Он видел только верхнюю часть Серёжки.

— Я ничего… — сказал Серёжка. — Я просто так. У вас тут подсобный рабочий требуется?

Губы директора раздвинулись в улыбке. От удовольствия он даже закурил вторую папиросу.

— Значит, ты подсобный рабочий?

От предчувствия скорой развязки Серёжка даже присел.

— Никакой я не подсобный, — сказал он. — У меня дядька подсобный. Утром из Новосибирска приехал…

— Это в самом деле? — оживился директор.

— Ну да. Он сейчас моется с дороги. Говорит: «Ты сходи узнай. Если им надо, я оформлюсь…».

— Ты не шутишь?

— Очень мне надо шутить! Он на вокзале работал. Лучший подсобный в Сибири. Даже портрет в «Правде» печатали. Видели?

Директор промолчал. Возможно, он не выписывал «Правду», а возможно, пропустил по рассеянности портрет в газете.

— Нам подсобник вот как нужен, — сказал директор и провёл ладонью по горлу. — Просто зарез…

— Не можете найти? — поинтересовался Серёжка.

— Не в том дело… Не держатся… У нас — текучка. Ты этого не поймёшь… — Директор вздохнул каким-то своим, недоступным Серёжке мыслям и добавил: — Скажи своему дяде, пусть приходит. Впрочем, подожди, дай адресок. Мы сами к нему съездим…

Директор погасил от волнения папиросу, которую только что закурил, и кивнул машинистке. Она сидела за низеньким столиком и печатала что-то одним пальцем. Возможно, новое объявление о подсобнике.

— Катя, запишите у товарища адрес дяди.

Катя вытерла резинкой какую-то букву, передвинула каретку и позвала Серёжку к себе.

— Как его фамилия, твоего дяди?

Серёжка побил по вранью рекорд. Но тут он спасовал и с перепугу дал полные координаты.

— Его зовут Вовка-директор, — сказал Серёжка. — Комиссаржевская, четыре. Возле двадцать восьмой школы.

Машинистка что-то записала на клочке бумаги, подтёрла букву резинкой и вдруг удивлённо подняла бровь:

— Он разве директор?

— Да нет… Это я просто так… Это его так дразнят. У него фамилия Савельев…

— Отчество как?

Серёжка не знал отчества Вовки Савельева. Во дворе Вовку звали директором. А иногда — дубиной. В зависимости от обстоятельств.

— Откуда я знаю, — сказал Серёжка. — У меня целых восемь дядей. Этот только сегодня приехал. Я его ещё не изучил…

Серёжка принялся перечислять, какие у него дяди, где работают и даже их точные адреса.

В конторе остальными дядями не заинтересовались. И зря. Среди них были замечательные люди — слесари, инженеры и даже один космонавт. Правда, он ещё не летал в космос, но, наверно, скоро полетит. Вчера он прислал письмо. Если Серёжке не верят, он может принести конверт. Ему это ничего не стоит.

Директор принялся благодарить. Он даже хотел покормить Серёжку бесплатным обедом, но Серёжка отказался. Дядя привез из Сибири байкальского омуля. Сейчас все будут обедать. Ему не хочется портить аппетит.

Подсобный рабочий шёл из столовой номер три как побитый. Он проклинал себя за малодушие и за то, что продал вместе с потрохами Вовку-директора. Правда, Вовка был плохой друг и грубиян. Но это уже был совсем другой вопрос…

Вечером в Серёжкиной квартире была порка. Но опустим подробности и детали. Скажем только одно. В этот вечер было неприятно и Серёжке и его отцу. Он угрюмо ходил по соседней комнате и молчал.

Отец у него был молчун. И дома и на работе. Станет к станку и вкалывает…

На заводе возле проходной висел портрет отца. Он был там похож. Только шрам от пули художник убрал со щеки. Наверно, хотел, чтобы было красивее…