Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

— Иди только по тротуару! — велела она. — Не смей переходить улицу!

Маттиас с унылым видом катил коляску. Весь день был испорчен!

Сначала он шел по своей улице Ванадисвеген. Но потом, дойдя до угла, свернул на Вестманнагатан. Удивительно, но Филиппа молчала. Она лежала, уставившись в небо, словно впервые его увидела. А когда высоко-высоко над нею потянулись провода, Филиппа засмеялась.

Нет, все-таки она была довольно миленькая девочка. У нее уже начали расти реснички. Если бы она не кричала так ужасно, было бы даже неплохо иметь такую сестренку.

На пустынных улицах стояла непривычная тишина. Наверное, было воскресенье. В самом деле — вот и церковные колокола зазвонили.

Маттиас снова завернул за угол и подходил уже к большому пивоваренному заводу, как вдруг Филиппа перестала смеяться, перестала смотреть на небо и закричала изо всех сил. Личико ее покраснело, и по щекам покатились слезы, такие маленькие-премаленькие слезки.

Маттиас поднял откидной верх коляски, чтобы не так было слышно, как она кричит. Но где там! Все равно прохожие все слышали и оборачивались, проходя мимо, а кое-кто даже смеялся.

Ой, как же стыдно было Маттиасу! Бросить бы коляску и удрать! Пелле Маленький так бы и сделал, а Маттиас не решился — все-таки боязно было оставлять Филиппу одну.

В самый разгар этих горестных переживаний ему в голову вдруг пришла блестящая идея. Он продаст Филиппу какой-нибудь доброй тетеньке или дяденьке и получит за нее золото!

Нужно только найти человека, который захочет купить такого крикливого ребенка.

Маттиас снова завернул за угол и вдруг очутился перед настоящим ювелирным магазином, где продавали золотые вещи. Витрина вся искрилась золотыми кольцами, ожерельями и еще всякой всячиной.

Ну, и повезло ему! Лучшего места для задуманного не найти!

Когда он открыл дверь магазина, зазвонил маленький колокольчик. За прилавком стояла тетенька с серебряными волосами и в очках, очень похожая на бабушку Маттиаса.

— Что тебе здесь надо, малыш? — спросила она.

Маттиас поклонился.

— Тетенька, купите у меня Филиппу, — попросил он. — Ей три месяца, у нее уже растут реснички, и вообще она…

— Ты что, продаешь настоящего живого ребенка? — удивилась тетенька.

— Да! Можете сами посмотреть. Филиппа лежит в коляске у дверей.

Тетенька с серебряными волосами вышла следом за Маттиасом и заглянула в коляску. Филиппа кричала не переставая.

— Нет, спасибо, я ее не куплю, — сказала, тряхнув серебряными волосами, тетенька. — От такого шума у меня тотчас заболит голова. И что, она всегда так кричит?

— Да, почти всегда! — тяжело вздохнул Маттиас. — Ну, тогда до свиданья.

— До свиданья, — сказала тетенька и вернулась в магазин.

Маттиас двинулся дальше. Миновав молочный магазин, магазин тканей, он пошел к дому, на котором большими золотыми буквами было написано: «Парикмахерская». Читать, правда, Маттиас еще не умел, но он видел, что буквы из золота, и поэтому решил войти туда.

Ступенек в парикмахерской не было, и Маттиас легко вкатил туда коляску. Парикмахер как раз занес ножницы над головой какого-то дяденьки, собираясь остричь ему волосы. Вдоль стены, дожидаясь своей очереди, сидело много-премного других дяденек. Маттиас низко поклонился парикмахеру.

— Если хочешь подстричься, садись и жди своей очереди! — предложил ему парикмахер.

— Я не хочу стричься.

— Не хочешь стричься? Тогда зачем ты пришел сюда?

— Я пришел, чтобы продать Филиппу. Может, купите ее?

Рука парикмахера застыла в воздухе. Он обернулся.

— Это вон та, что в коляске, продается?!

— Да! — твердо ответил Маттиас.

— Нет, для меня она слишком молода, ха-ха-ха! — рассмеялся парикмахер. — Вот настоящая служанка мне бы пригодилась! Приходи, когда у тебя найдется служанка на продажу!

Но тут другие дяденьки заинтересовались Филиппой. А один — с черными-пречерными усами — поднялся и подошел к Маттиасу.

— Сколько твоей девочке? — спросил он.

— Три месяца.

Дяденька с черными усами внимательно разглядывал Филиппу. По такому случаю она молчала и смотрела на всех большими удивленными глазами.

— По-моему, она мила, — заметил дяденька. — Она часто кричит?

— Часто, почти всегда, — ответил Маттиас. — Потому-то я ее и продаю.