Эдит Несбит - Искатели сокровищ

Доедая свою порцию, Ноэль сказал: — Я бы охотно поделился с ней. Очень вкусно.

Произнося эти слова, он тяжело вздохнул и, хотя рот у него был битком набит хлебом, мы все-таки поняли, что он думает о своей принцессе. Он говорит, будто она была прекрасна как день, но мне еще не настолько изменила память, чтобы вот так взять и поверить в это.

После того дня, как мы повстречали принцессу, Ноэль еще долго надоедал нам. Он все хотел снова вернуться на то место в парке, а нам, хотя мы и сходили несколько раз, чтобы он успокоился, было не до того; дверь эту отыскать нам больше не удалось, да и с самого начала всем, кроме него, было ясно, что найти ее не удастся.

Мы решили, что надо что-нибудь сделать, чтобы пробудить Ноэля от того отчаяния, в которое герои обычно впадают в случае неудачи. К тому же у нас и деньги все вышли. Фунт и восемь шиллингов, которые мы добыли на счастливой охоте, не могут восстановить пришедший в упадок Дом Предков (во всяком случае, восстановить его надолго). К тому же у папы как раз был день рождения, и мы почти все истратили на подарки. Мы купили ему пресс-папье (стеклянный пирожок) у которого внизу была нарисована Льюисхэмская церковь; промокательную бумагу, коробочку засахаренных фруктов и подставку для ручек из слоновой кости: если заглянуть в нее через отверстие сверху, на дне можно разглядеть изображение парка Гринвич. Папа страшно обрадовался и удивился, а еще больше он удивился, когда узнал, как Ноэль и Освальд заработали эти деньги. А весь остаток денег мы потратили пятого ноября на хлопушки: мы купили шесть огненных колес и четыре ракеты, две свечки — зеленую и красную; бурак за шесть пенсов, две римские свечи, по шиллингу, итальянскую огненную струю, волшебный фонтан и карусель, которая стоила целых восемнадцать пенсов, но вполне оправдала эти расходы.

А вот шутихи и маленькие хлопушки покупать не стоит. Конечно, они дешевы, и первые две-три дюжины идут легко, но все-таки они успевают здорово надоесть, прежде чем изведешь всю кучу на шесть пенсов. Если б их можно было бросить в огонь, тогда другое дело, но кто ж такое разрешит.

Когда в доме полно хлопушек, дождаться вечера ой как трудно, и мы бы, наверное, запустили их прямо с утра, тем более что день был очень пасмурный, но папа пообещал, что присоединится к нам в восемь часов, после того, как он пообедает, а обижать его мы не хотели.

Итак, у нас накопилось уже три причины, почему нам следовало попробовать тот способ, который Г. О. предложил для восстановления пришедшего в упадок Дома Предков, но была у нас и четвертая причина, самая главная. Как вы помните, Дора говорила, что разбойниками быть нехорошо, но на пятое ноября она как раз уехала к своей крестной в Струд, в Глочестер. Мы решили, что стать разбойниками нам надо как раз на то время, пока ее нет, поскольку больше никто не считал, что это так уж плохо. И мы решили во что бы то ни стало попробовать.

Мы собрали военный совет и подробно проработали весь план. Г. О. стал капитаном, поскольку идея принадлежала ему; Освальд был лейтенантом — по-моему, он поступил по справедливости, позволив Г. О. стать капитаном, но, как-никак, после Доры Освальд — самый старший.

План был таков: мы все отправляемся в парк. Дом наш стоит на Льюисхэм роуд, и это совсем недалеко от парка, если пройти мимо кондитерской, через сады больницы и повернуть сперва налево, а потом направо. Так можно сразу выйти на тот холм, где за железной оградой стоят пушки, и летом по вторникам вечерами играет оркестр.

Там мы должны были засесть в кустах и поджидать ничего не подозревающих путешественников. Когда путник приблизится к нам, мы велим ему сдаться, притащим его домой и бросим в самую глубокую темницу в подземелье нашего замка; закуем его в цепи и потребуем выкуп с его друзей. Может быть, вы полагаете, что цепей у нас не было, но тут вы ошибаетесь: пока Дом наших Предков не пришел в упадок, мы держали двух собак, которые сидели во дворе на цепи.

Мы вышли довольно поздно после обеда, поскольку мы полагали, что сумерки лучше подходят для засады. Сгустился туман, мы довольно долго просидели в кустах, но все путники были или взрослыми, или приютскими детьми. Со взрослыми, тем более незнакомыми, связываться не стоило, а требовать выкупа с родственников этих бедных детишек не станет ни один настоящий бандит.

Как я уже говорил, было Пятое Ноября. Именно поэтому нам и удалось в конце концов поиграть в разбойников, поскольку в другой день наш ни о чем не подозревающий путник не попался бы нам в руки и даже не вышел бы из дому: ему не разрешали уходить, потому что он был простужен. Но он удрал, чтобы посмотреть, как будут жечь чучело Гая Фокса, и он даже не надел пальто или куртку, хотя день был очень сырой и уже вечерело, так что он сам виноват.