Эдит Несбит - Общество «Будем послушными»

Когда Освальд поднялся наверх, Алиса сказала ему:

«Освальд, он говорит, что не выпустит, пока мы не отдадим ему все наши деньги. Мы тут можем просидеть много дней, и даже ночью. Никто ведь не знал, куда мы пошли и где нас теперь искать. Освальд, пожалуйста, давай отдадим ему все».

Она думала, в груди ее брата оживет британский лев, не признающий поражений. Но Освальд просто сказал «ладно» и по его примеру все вывернули свои карманы. У Денни нашелся фальшивый шиллинг с гербом на обеих сторонах, и еще три монетки по полпенни, один полупенс нашелся и у Г. О. Ноэль положил в общую кучку французскую монетку, которую принимают только те автоматы на станции, где продаются шоколадки, а Освальд положил два шиллинга, которые он копил на ружье. Связав все это в носовой платок и перегнувшись через парапет, Освальд окликнул бродягу и сказал ему:

«Вы просто неблагодарный негодяй. Мы ведь уже дали вам шесть пенсов».

Но тому ничуть не было стыдно, он сказал — надо же парню на что-то жить.

Тогда Освальд сказал: «Ловите!» и бросил ему носовой платок вместе со всеми деньгами.

Тот, конечно, промахнулся — мало того, что он негодяй, он еще и растяпа — но быстренько подобрал носовой платок, размотал его и принялся ругаться, как последняя сволочь.

«Эй, вы», — заорал он, — «это вам так не пройдет, джент недоделанный! Подавай все блестяшки, какие у тебя есть. Лопни мои зенки, если у тебя не наберется еще пары фунтов! Живо, живо!»

Освальд расхохотался и крикнул:

«Я хорошо запомнил ваше лицо — не пройдет и недели, как вы будете в тюрьме. Получайте ваши блестяшки!» — и он бросил ему весь кошелек, потому что уж очень разозлился. А «блестяшки», на которые этот малый польстился, были не настоящие, а картонные, они только издали смахивали на новенькие соверены, и Освальд носил их в кошельке для важности. Правда, с тех пор он больше этого не делал.

Когда этот человек увидел свои «блестяшки», он со всех ног бросился в башню и Освальд сильно порадовался, что успел вовремя закрыть засов — оставалось только надеяться, что с этой стороны засовы такие же крепкие, как и снаружи.

К счастью, они оказались достаточно прочными.

Мы слышали, как этот негодяй вопит и пинает ногами дверь, и мы все крепко вцепились друг в друга, и ничего постыдного в этом нет. К тому же, ведь никто из нас не визжал и не плакал — этим, пожалуй, можно даже гордиться.

Прошло очень много времени, но наконец, этот грохот стих и мы увидел, как наш враг выходит из башни и уходит в лес.

Тут Алиса все-таки заплакала, а кто ее за это упрекнет — сам бессердечный негодяй.

Освальд сказал:

«Что толку, даже если он открыл эту дверь, он может поджидать нас в засаде. Мы должны продержаться здесь, пока кто-нибудь не придет на помощь».

Алиса сказала (она все еще всхлипывала, но почти перестала плакать):

«Давайте флаг вывесим».

К счастью, хотя был понедельник, она надела воскресную юбочку, белую. Она оторвала у нее оборку, и мы привязали ее к трости, которую Денни столь предусмотрительно захватил с собой, и начали по очереди махать нашим флагом.

Мы хорошенько протерли носовыми платками консервную банку из-под пирога, который мы давно съели, и попытались сигнализировать с помощью солнечных зайчиков.

Кажется, таких ужасных приключений у нас еще не было. Даже Алиса забыла о покойном Ричарде Рэвенеле и думала только о бродяге, который поджидал нас где-то в лесу.

Все мы понимали, что положение отчаянное. Денни у нас молодец, вовсе не белая мышка. Когда была наша с Дикки очередь размахивать флагом, он садился рядом с Алисой и Ноэлем, брал их за руки и читал им стихи, прямо милями и галлонами — их это почему-то успокаивало. Мне стихи больше действуют на нервы. А когда была его очередь махать флагом, он и не думал увиливать.

Больше я в жизни не назову его белой мышкой, он мужчина, не хуже нас.

Солнце уже опускалось, мы так устали махать флагом, и есть очень хотелось. Внизу показалась тележка. Мы замахали как безумные, и заорали, а Денни загудел как паровозный гудок — вот не подумал бы, что он так умеет.

Тележка остановилась. Мы разглядели белую бороду торчком и поняли, что это тот самый старикан, который ехал за свиньей и подбросил нас.

Мы заорали изо всех сил, объясняя ему, что произошло — он подумал было, что мы дурачимся, но потом поднялся и освободил нас.

Свинью он купил, к счастью, не очень толстую, да нам уже было все равно. Денни и Алиса сели впереди, вместе со стариканом, а мы все забрались в тележку, к свинье, и этот человек довез нас до самого дома. Думаете, по дороге мы обсуждали ужасное происшествие? Ничего подобного, мы сразу заснули, привалившись в свинье, а вскоре старикан растолкал нас и подсадил к нам в тележку и Денни с Алисой. Над тележкой он натянул сетку от мух, и мы заснули, хотя по обычным понятиям нам еще даже не пора было ложиться в постель.