Ян Ларри - Записки школьницы

Не решаясь вступить в драку, Грек начал зачем-то шарить по карманам, скрипеть зубами, строить самые зверские рожи, чтобы разозлить самого себя.

Накричавшись, Грек бросился на Вовку и ударил его наотмашь по лицу. Вовка даже пошатнулся. Но на ногах устоял.

— Плохо! — мотнул он головою и, сплюнув кровь из разбитой губы, пригнулся, выставил перед собою сжатые кулаки, как это делают боксёры на ринге. — В удар нужно вкладывать вес всего тела! Вот так!

Я даже не заметила, как это делается, а Грек, вскинув руками, уже лежал на земле. Мальчишки кинулись врассыпную по кустам.

— Наших, наших бьют! — заорали они, удирая. — Стой, стой, наши! Не беги, наши!

Но, останавливая друг друга, «наши» мчались, словно космические ракеты.

Вовка наклонился над Греком, пощупал его пульс, приложил руку к сердцу и усмехнулся:

— Живой? Понял, что такое апперкот и что такое хук? Привык обижать малышей да девчонок! Молодец на овец, да? А встретишь молодца — так и сам овца? Запомни: будешь пиратничать в парке — на дне морском отыщу тебя! Из-под земли достану. С этого часа будешь ходить по парку пай-мальчиком, нюхать будешь вежливо цветочки и не сердить дядю Вову! Вот так! Лежи и загорай!

Я закричала, хлопая в ладоши:

— Браво! Бис! Следующий раз не будут налетать по двадцать на одного.

Вовка нахмурился.

— А ты иди, явление! — процедил он сквозь зубы, не глядя на меня. — Чего раскудахталась?

Он повернулся и пошёл в сторону Московского проспекта.

Но могла ли я уйти просто так, даже не поблагодарив Вовку? Я вспомнила, как дрались когда-то на турнирах рыцари за честь прекрасных дам, а дамы дарили победителям свои платки и перчатки. Но что могла я подарить Вовке? Перчатки? Они у меня рваные. Платок? Он был не особенно чистый. Да и мама рассердится, если я буду раздавать носовые платки.

Я побежала за Вовкой.

— Ты поступил как благородный рыцарь, — сказала я, догнав его. — И хотя я не прекрасная дама, но…

Вовка презрительно выпятил губы.

— Вытри нос! — пробурчал он. — Тоже дама!

Странный какой! Почти рисковал жизнью, спасая меня, и не желает выслушать слова благодарности.

— И вообще, — сказал он, — если б ты была не из нашего класса, рук не стал бы пачкать. Дама!? Из-за такой дамы теперь отвечать, может, придётся!

— За что же отвечать? Ты поступил благородно!

— За что, за что! — передразнил Вовка. — А за то и отвечать, что боксёру не полагается биться с такими, которые не знают бокса.

— Ты думаешь, я проболтаюсь?

— Не ты, другие скажут.

— Кто? Мальчишки? Ну, разве скажут они, что ты их шестерых один разогнал? Мальчишки же такие хвастуны! Ни за что они не признаются!

— Ладно! Теряй адрес! Иди куда идёшь! И вообще, что ты ко мне привязалась? Что тебе нужно от меня?

— Ничего мне от тебя не нужно! Просто хочу поблагодарить тебя, и только. Должна же я поблагодарить!

— Ничего ты мне не должна! — сказал Вовка и вдруг потёр ладонью лоб. — А если хочешь быть должной, — давай шестьдесят копеек. До завтра! Есть у тебя шестьдесят копеек?

У меня был рубль и тридцать копеек. Я поспешно протянула бумажку Вовке.

— Пожалуйста!

Он покачал головою:

— Мне — шестьдесят! На трамвай! Знаешь, что такое трамвай? Завтра отдам! Понятно?

— Понятно! — кивнула я. — Но рубль можно в трамвае разменять. Кстати, я тоже должна кое-куда съездить. Поедем вместе и разменяем. Хорошо?

Честно говоря, мне никуда не надо было ехать. А сказала так потому, что у меня вдруг появилась в голове интересная идея. Даже две идеи.

Первая идея: поговорить с Вовкой по-товарищески и объяснить ему, как подводит он класс своими отметками. И главное, такой случай был очень удобный для большого разговора. В классе разве поговоришь с Вовкой? А если мы поедем вместе, то в трамвае неудобно же ему будет кричать на человека, который дал взаймы шестьдесят копеек! Волей-неволей ему придётся говорить со мною, и тогда уж обязательно я добьюсь своего. Ну, и кроме того, у меня ведь красовался синяк под глазом, и было бы очень обидно, если бы от этого синяка не получилось никакой пользы для класса.

Вторая идея, мне кажется, понравится самому Вовке не меньше, чем мне.

Он, я уже заметила, часто заступается за малышей. Значит, характер у него справедливый. Хотя и очень грубый. Но это не так важно. Главное, что нужно для этой идеи — справедливое отношение к людям. По-моему, Вовка вполне мог бы возглавить Бригаду Добрых Дел, которую я давно хочу организовать и в нашем классе, и среди ребят всех улиц около парка Победы.