Эсфирь Цюрупа - У кольца нет конца

— Нет, — сказал Никита.

Дяденька удивился:

— Да вот он, ковш! Чего ты не видишь?

— Как набирает, не вижу, — сказал Никита.

— А ну, залезай сюда, в машину! — громко сказал машинист. — Залезай — кстати и дождь переждёшь!

Никита поскорей вскарабкался в кабину и уселся рядом со своим новым знакомым на скользкое клеёнчатое сиденье. Машинист положил большие руки на рычаги, машина всхрапнула, вздрогнула, и совок, дрожа от напряжения, начал вгрызаться в землю. К машине подъехал грузовик и стал позади.

— Сейчас мы с тобой на пару наберём горстку землицы, — сказал дяденька. — Так своим ребятам и расскажешь: «Был я напарником у машиниста экскаватора».

Ковш поднялся вверх, длинная шея пронесла его по воздуху вокруг кабины, железные зубы разжались, и машина ловко и точно высыпала землю в кузов грузовика. Горстка была такая большая, что от тяжести грузовик присел разом на все четыре круглые резиновые лапы. А ковш уже опять грыз землю.

— Добро! — говорил машинист, блестя белыми зубами, и Никита улыбался, гордый и счастливый.

Так они славно работали, и дождь не мочил их в кабине, а когда из-за тучи косо взглянуло на них солнышко, Никита вспомнил о маме. Собственно, сперва он вспомнил о калошах: дождь прошёл, калоши можно снять, мама ругать не будет. И, хотя машина грохотала и дрожала и удержаться на скользком сиденье было трудно, Никита бесстрашно поднял сперва одну, потом другую ногу, снял калоши, уложил в мешок, а мешок закинул за спину.

— Что, брат, дела ждут?

Никита кивнул головой.

— Ну, валяй спрыгивай. Приходи к вечеру проверять сад.

— Приду! — Никита спрыгнул и упёрся ладонями в холодную мягкую землю. Калоши пребольно стукнули его подмётками по спине.

Машинист высунулся из кабины:

— Ты что ж, Никита Кругликов, приземляешься сразу на все четыре точки?

Никита не оглянулся. Отряхивая землю с ладоней, он обдумывал своё открытие: вот опять светит солнце, и машинист сразу узнал, что его, Никиту, зовут Никитой.

Уж и выдался денёк — то солнце, то дождик! Следующий дождь был такой сильный, что загнал Никиту в подъезд. Никита не отступил бы перед дождём, но в подъезде стоял генерал. Если боевому генералу можно спасаться от дождя, то не стыдно и Никите. Кроме того, может быть, удастся разглядеть, какие на генерале ордена. Вдруг, например, ему понадобится носовой платок, и он на минуту распахнёт шинель!

Но шинель генерал не распахнул, орденов Никита не увидел; и вообще, как только Никита вошёл в подъезд, генералу подали длинную лакированную машину, и он уехал. В подъезде остались ещё двое людей — немолодая женщина в косынке и худой мужчина в очках, в брезентовом, как у пожарника, костюме.

Женщина сказала:

— Боюсь, у меня дома чайник весь выкипит.

Никита стал в дверях. Он не слушал разговора взрослых. Он смотрел на улицу. По тротуару прыгали дождевые пузыри, из рваного жёлоба над дверью свисало живое серебряное крыло воды и, на лету свертываясь в струю, шумно падало на асфальт. Вдруг он услышал, как мужчина сказал: «Так, Анна Ивановна, мы и обслуживаем наше Садовое колечко: ты из поднебесья, я — из подземелья».

Никита живо обернулся:

— А у него есть конец, у кольца?

— Ты что ж в разговор взрослых людей встреваешь? — спросила женщина. — И вообще, что это ты здесь один делаешь? Где ты живёшь?

— Я близко, возле булочной, — сказал Никита.

Отсюда, из дверей, если высунуть голову под дождь, видна была витрина, в которой стояла целая гора пышных булок и круглых хлебцев. Никита не прибавил только, что это совсем другая булочная, но ведь его никто про это не спрашивал!

— Шустрый, — сказал мужчина.

Никита отвернулся и стал было опять смотреть на падающую воду, но мужчина тронул его за плечо:

— Так-то, тёзка Никита!

Никита до того удивился, что даже рот открыл.

— Чему ж ты удивляешься? Меня тоже Никитой зовут, по отчеству — Кузьмичом.

Оказывается, под крышей чудеса продолжались и в мокрую погоду.