Виктор Пашкевич: Над рекой Березой

На десятые сутки ему удалось благополучно обойти Минск, и вот… оказался в сарае Климковичей.

За всю свою нелегкую дорогу он ни разу не встретился с фашистами. И теперь вдруг едва не попал прямо к ним в лапы. Хуже всего, что выбраться из этой западни у него уже не хватало сил. Единственное спасение — довериться этому мальчишке и полностью положиться на его находчивость и сообразительность. «Пережду день, а ночью как-нибудь выберусь в лес, — думал танкист. — Если обнаружат гитлеровцы, живым не сдамся… Семь пуль им, а восьмую — себе…»

Перед тем как забраться на чердак, он спросил:

— Нет ли у тебя, дружок, чистой тряпки? Надо бы рану перевязать, горит, окаянная.

— Нету… Хотя… Я сейчас сбегаю в баню. Батька с теткой и не услышат, как я открою сундук… Они спят еще.

— Подогоди, — остановил его Иванов. — Это опасно. Тебя могут увидеть солдаты, они уже, наверно, не спят. Да и брать без разрешения нельзя. Лучше уж попроси кусок тряпки для чего-нибудь.

— Тетка ни за что мне не даст, скажет, опять змея буду делать. Не могу же я ей сказать, что это для вас… Правда? А фрицы на меня не обращают внимания. Дрыхнут они еще. Это точно.

— Ну хорошо, иди. Только быстрее. А с теткой твоей мы как-нибудь потом сочтемся.

Саша приоткрыл дверь, внимательно осмотрел двор и, не заметив ничего опасного, помчался по огороду к бане.

Через пять минут он вернулся очень расстроенный, держа в руках голубую майку.

— Сундук на замке. А все простыни там. Может, моей майкой можно перевязать? Я ее снял с веревки, — не очень уверенно спросил он.

— Перевязывай майкой, бог с ней. Только сперва промой мне немножко рану, — попросил Иванов. — Майка-то чистая?

— Чистая. Тетка только вчера вечером ее выстирала, — обрадовался Саша. — А чтоб не было заражения, я вам рану смажу йодом. — Он торопливо вытащил из кармана небольшой пузырек с темно-оранжевой жидкостью. — На окне стоял, вчера отец порезанный палец смазывал.

Саша разорвал майку, аккуратно промыл водой рану, потом смазал ее йодом и туго завязал майкой.

— Быть тебе фельдшером, Саша, — похвалил его танкист.

Уложив раненого на душистом сене, Саша предупредил:

— Как только фрицы уйдут на завтрак, я вам принесу чего-нибудь поесть.

…В нашем доме еще все спали, когда Саша осторожно открыл одну половину окна, влез в комнату и шмыгнул ко мне под теплое одеяло. Так он не раз делал. Я даже специально окно не закрывал на ночь. Разбуженная шумом, мать недовольно проворчала:

— Нету вам, черти, покоя ни днем ни ночью. Смотрите, добегаетесь, перестреляют вас патрули.

— Мы, тетя, патрулей обходим, а пришел я так рано, потому что важное дело есть. Может, человек умирает, а вы ругаетесь, — тихо ответил Саша.

Но мать, не расслышав его слов, уснула.

— Кто умирает? — насторожился я.

— Еще не умирает, но может умереть. Его надо немедленно спасать, — зашептал мне на ухо Саша.

Возбуждение друга передалось и мне, спать уже не хотелось. Я попросил его рассказать мне все по порядку.

— Он не может долго оставаться в сарае. Это рискованно. Надо найти ему надежное место и вылечить, — горячо убеждал меня Саша.

Большие стенные часы пробили восемь раз, а мы все лежали и думали, как спасти раненого танкиста.

— Давай переведем его ночью в дом к Кончику, — предложил Саша. — Немцы там не поселятся. Им, гадам, все только чистенькое подавай.

— Еще обидится, что мы его в такой дом привели. Там же грязища и крыс, наверно, полно.

— Раз там давно не живут люди, значит, и крыс нет. А грязь мы сегодня уберем, — сказал Саша.

— А лечить как будем? — спросил я друга. — Ведь мы в медицине совсем не разбираемся.

— Гляжу я на тебя и удивляюсь. Знаешь, как я ему рану перевязал? Не веришь? А он сказал: «Молодец, Сашка, ты настоящий доктор». Еще несколько раз сделаю перевязку, и танкист выздоровеет. Потом переправим его через Березину. А может, он и нас с собой возьмет на фронт? Примет к себе в часть, и будем с ним вместе воевать. Вот было бы здорово! Правда?

— Не возьмет он нас, — вздохнул я, — скажет, не выросли еще.

— А мы его попросим, скажем, что теперь Родину должны все защищать. Только бы быстрее поправился, — загорелся Саша. Потом как-то зло посмотрел на меня и спросил: — Так ты согласен перевести командира к Кончику?

Я задумался. Лучшего места нам не найти. Уже с полмесяца по соседству с нами пустовал небольшой домик, хозяин которого с первых дней войны ушел на фронт, а жена его с детьми, заколотив окна и двери, уехала к родственникам в деревню.