Светлана Лубенец - День признаний в любви

Вот если посмотреть на него, Филиппа Доронина… Ему ведь Соня нравилась, очень нравилась. Он думал о ней постоянно, как только голова освобождалась от учебы и других жизненно важных насущных дел. И что теперь? Чеботарева стала ему неприятна. Значит, это была не любовь? Ведь только что приходила в его голову мысль о том, что любовь может простить все… Или на самом деле вовсе не все можно простить даже любимому человеку? Разве можно простить подлость, предательство? Наверно, единичные можно… Если человек совершил что-то не слишком порядочное, но мучается от того, что оказался на это способен, раскаивается и никогда больше этого не сделает, тогда почему бы и не простить… А вот если как Соня… Ее совершенно не волнует, что за все отвечать придется ему, Филиппу. С другой стороны, она не просила его о жертве… Он сам на все пошел ради любви, которая, к сожалению, так быстро развеялась… Нет, не к сожалению! К счастью! Раз Чеботарева способна на мерзкие поступки, то непременно эта ее мерзость проявилась бы в другом месте. Не в школе, а там, где кто-нибудь посмел бы ее огорчить, уязвить, обидеть…

Филипп со страхом во взгляде опять обернулся к Мушке и Кудрявцеву, которые не смотрели друг на друга, но были прочно и счастливо связаны взаимным чувством симпатии. А что, если Соня не простит Федьку и Киру? А она, конечно, не простит, раз Манюню не простила… Но что она может сделать? Да разве можно предугадать шаги негодяев и подлецов? Для этого самому надо быть таким же… Ну нет… Он, Филипп Доронин, конечно, далеко не идеал, но уподобляться Чеботаревой никогда не будет. То есть он мог бы, конечно, ради прикола намазать доску маслом, чтобы урок у ненавистного всему классу учителя сорвался, но у них, к счастью, нет таких учителей. И потом, он сам и ответил бы за свой поступок, никогда не стал бы скрываться за чьей-то спиной… Или даже не за чьей-то спиной, а в надежде, что до сих пор ничем не подмоченная репутация прикроет еще лучше чьей-то спины. Филипп в очередной раз взглянул в сторону Сони. Она все так же прямо сидела за своим столом, устремив внимательный и безмятежный взгляд на учителя истории Альберта Михайловича.

Да, Соня Чеботарева действительно смотрела на Альберта Михайловича. Ей стоило большого труда сохранять спокойствие и изображать невозмутимость. Она побаивалась, что учитель спросит ее о чем-нибудь, а она не сможет ответить, так как мысли от истории отечества постоянно возвращались к истории собственной жизни. Девочка не жалела ни о чем. Виновные должны нести наказание, вот Манюня и понесла. И не ее, Сонина, вина, что у Ростиславовны гипертония. С гипертонией надо работать в тихой библиотеке, а не в школе. И ничего ужасного с англичанкой не произошло, отдохнет пару недель от школы, да и вернется на работу как ни в чем не бывало. Самое смешное, что этой безмозглой Манюне даже в голову не придет, кто ее наказал! Ни Кудрявцев, ни Доронин ее, Соню, конечно же, не выдадут. Вон Фил на нее то и дело поглядывает. Он думает, что она этого не замечает, а она все видит боковым зрением. Зря старается, дурачок! Она никогда в жизни не опустится до такого, как он! Просто смешно! Рыжий! Веснушчатый! Просто доктор Ватсон какой-то! Она, конечно, знает, что Доронин нравится глупышке Ирке Разуваевой, они-то как раз и есть два сапога пара. А рядом с ней, Софьей Чеботаревой, всегда будут самые блестящие молодые люди! В их классе таким был Федор Кудрявцев, и она сделала все, чтобы начать с ним встречаться. Даже если бы их родители не подружились, она все равно добилась бы его расположения. Собственно говоря, особенно и добиваться-то не пришлось. В их 9-м «А» она, Соня, – самая блестящая девушка. Учится она лучше всех, даже умница Валька Андреева до нее не во всем дотягивает. А уж внешне ей равных во всей параллели девятых нет. Разуваева сегодня, конечно, несколько преобразилась, но от нее за версту несет тупостью. Таким, как Федор, тупые никогда не понравятся. Не очень понятно, правда, что у него с Мухиной… Может, и ничего… Скорее всего, он таким образом выражает протест против того, что назвал подлостью. Нашел тоже подлость… Не подлость это, а восстановление справедливости. Ладно, пусть попротестует немного, да и перестанет. Не может же он серьезно увлечься этой Мушкой, безликой черной дрозофилой! И потом… Париж – это вам не Саратов какой-нибудь! И даже не Москва, столица нашей Родины! Ну… повыпендривается Федор немного, но все равно поедет! Кто сможет отказаться от Парижа и от горнолыжного курорта? Да никто! Вот она, Соня, помучила немного родителей отказом от каникул во Франции за то, что ради этой поездки ей пришлось так напрягаться с Манюней, но в конце концов – согласилась. Папочка еще и колечко с изумрудиком купил, чтобы доченька его простила. Вот и Кудрявцев не сможет отказаться от Французских Альп, слишком уж он увлечен лыжами. Ну а там, во Франции… В общем, совсем скоро Федор Кудрявцев и думать забудет о своей дрозофиле, которой сейчас так призывно улыбается.