Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок

– Что это он такой сердитый? – удивилась Пеппи. – Разве я сделала что-нибудь плохое?

И Пеппи еще энергичнее затрезвонила. Не прошло и секунды, как аптекарь снова высунул голову в окошечко. Цвет его лица внушал еще более серьезные опасения.

– Я вот думаю, что все же лучше жевать горячую тряпку – это средство помогает безотказно, я много раз проверяла, – начала Пеппи и поглядела ласково на аптекаря, который, не в силах вымолвить ни слова, гневно захлопнул окошечко.

– И говорить со мной не хочет, – сокрушенно заметила Пеппи и пожала плечами. – Что ж, придется самой испробовать оба способа. Вот заболит живот, пожую горячую тряпку и погляжу, поможет ли на этот раз или нет.

Она села на ступеньки у двери аптеки и выстроила в ряд все свои склянки.

– Какие взрослые чудные! – вздохнула она. – Вот у меня – постойте, сейчас сосчитаю, – вот у меня тут восемь пузырьков, и в каждом налито чуть-чуть. А ведь все это легко уместилось бы в одной бутылочке. Сказано – сделано. «Сейчас лукарство мы возьмем, в одну бутылочку сольем», – запела Пеппи, откупорила подряд все восемь пузырьков и слила все в один. Потом она энергично взболтала смесь и, не долго думая, сделала несколько больших глотков. Анника, которая заметила, что на некоторых пузырьках наклеена бумажка с надписью «Наружное», не на шутку испугалась.

– Пеппи, откуда ты знаешь, что это не яд?

– Сейчас еще не знаю, но скоро узнаю, – весело ответила Пеппи.

– Завтра мне будет совершенно ясно. Если я до утра не умру, значит, моя смесь не ядовита и все дети могут ее пить.

Томми и Анника задумались. Наконец Томми сказал неуверенным, упавшим голосом:

– А что, если эта смесь все же окажется ядовитой?

– Тогда вы остатком будете полировать мебель, – ответила Пеппи. – Так что даже если моя смесь окажется ядовитой, мы все равно не зря покупали эти лукарства.

Пеппи положила бутылочку в тачку. Там уже лежала рука от манекена, духовое ружье и игрушечная паровая машина Томми, кукла Анники и огромный мешок, на дне которого перекатывались пять маленьких красных леденцов. Это все, что осталось от тех ста кило, которые купила Пеппи. Господин Нильсон тоже сидел на тачке, он устал и хотел прокатиться.

– А знаете, что я вам скажу? – заявила вдруг Пеппи. – Я уверена, что это очень хорошее лукарство, потому что я чувствую себя куда бодрее, чем раньше. Будь я кошкой, я бы высоко задрала хвост, – заключила Пеппи и побежала, толкая перед собой тачку. Томми и Анника едва поспевали за ней, тем более что у них болел – правда совсем чуть-чуть, – но все же болел живот.

– А сегодня, – сказал Томми, – мы с Анникой писали письмо бабушке.

– Ну да, – сказала Пеппи, помешивая что-то в кастрюле ручкой от зонтика. – А я готовлю замечательное блюдо, – и сунула нос в кастрюлю, чтобы понюхать. – «Варить час, все время энергично помешивая, посыпая имбирем и тут же подавать на стол». Так ты говоришь, что вы написали письмо бабушке?

– Ага, – подтвердил Томми, который сидел на сундуке и болтал ногами. – И скоро мы, наверное, получим от бабушки ответ.

– А вот я никогда не получаю писем, – грустно сказала Пеппи.

– Чему тут удивляться, – сказала Анника, – ведь ты и сама тоже никому никогда не пишешь.

– А не пишешь ты потому, – подхватил Томми, – что не хочешь ходить в школу. Нельзя научиться писать, если не ходишь в школу.

– Ничего подобного, я умею писать, – сказала Пеппи. – Я знаю жутко много букв. Фридольф – один из матросов, который плавал на папином корабле, – научил меня буквам. А если мне не хватит букв, то ведь есть еще и цифры. Нет, я прекрасно могу писать, но вот только не знаю, о чем. Что пишут в письмах?

– Кто что, – важно ответил Томми. – Я, например, сперва спросил бабушку, как она себя чувствует, и написал, что я чувствую себя хорошо, потом я написал, какая у нас погода. А потом – что убил в нашем погребе крысу.

Пеппи помрачнела и задумалась.

– Как обидно, что я никогда не получаю писем. Все ребята, все-все получают письма, а я – нет. Так больше продолжаться не может! Раз у меня нет бабушки, которая писала бы мне письма, придется сделать это самой. И немедленно.

Она открыла дверцу печи и заглянула в топку.

– Тут у меня должен лежать карандаш, если не ошибаюсь.

В печке и в самом деле лежал карандаш. Потом она оттуда же вытащила большой лист бумаги и уселась за кухонный стол. Пеппи наморщила лоб, и вид у нее стал очень озабоченный. – Теперь не мешайте, – сказала она, – я думаю!