Софья Могилевская - Гори, наш костёр!

А взяли бы они его к себе в футбольную команду, посмотрели бы, каков он вратарь! Да он бы ни одного мяча в ворота не пропустил, не то что их Никитка Громов из второго отряда! Пять голов проворонил…

Один раз ему всё-таки повезло. Старшие пионеры строили новый стадион, ну и он взялся им помогать. Никто его не гнал от работы, никто его не корил, что он не дорос. Наоборот — старший вожатый Серёжа сказал ему:

— Молодец! Хоть мал, да удал!

У Васьки уши запылали от похвалы.

И вдруг за ним прибежала толстая Люся:

— Вася, иди скорей. Мы тебя ищем, ищем! Опять ты убежал.

— Не пойду, — ответил Вася. И прибавил: — Я работаю.

Но толстая Люся не отставала:

— А раз Таня велела тебе идти!.. Она сердится. Она сказала: «Опять он пропал…»

Тогда Серёжа, старший вожатый, который стоял рядом и только что его хвалил, теперь сказал:

— Э, брат, раз зовут — иди. Не заставляй вожатую два раза повторять одно и то же…

Вася шёл за толстой Люсей, и в душе у него бушевала обида: почему же на свете такая несправедливость? Человеку охота поработать, а ему велят петь песенки!..

А дорога, по которой они приехали, была за воротами лагеря. И дорога эта, он хорошо знал, упирается прямо в шоссе… А шоссе, и это он хорошо знал, идёт прямо, прямо до их заводского посёлка…

Нет, не останется он здесь. Убежит. Это он твёрдо решил.

Грише здесь всё нравилось — и сам лагерь, и весь их пятый отряд, и то, что им всюду почёт и уважение, потому что они маленькие. И с каждым днём ему всё больше и больше нравилась вожатая Таня, которая и на самом деле оказалась вовсе не сердитой, а была просто строгой и заботливой…

Утро. Вот он проснулся. Открыл глаза. Вся их спальня полным-полна солнечным светом. Солнечные лучи гуляют где им вздумается — и по бревенчатым стенам, и по просторному потолку, и по кроватям, и по тумбочкам, и по лицам мальчиков, его товарищей, которые спят в этой комнате. А девочки — в соседней, за стеной.

Гриша хоть и проснулся, но лежит смирно, не встаёт. Таня им всем сказала: «Вставать надо, когда услышите горн. Поняли?»

Гриша это понял и теперь ждёт горна.

А в окошко видны высокие густые ёлки и мохнатые сосны. Ветер качает их верхушки, и кажется, будто ёлки и сосны переговариваются друг с другом. «Ну как, хорош денёк?» — спрашивают у ёлок сосны. «Отличный, лучше не бывает!» — отвечают ёлки.

И Гриша так думает: отличный нынче выдался денёк, лучше не бывает! Вот только бы горн поскорее, потому что лежать и смотреть в окошко ему уже невтерпёж.

Но вот он трубит на весь лагерь — голосистый, весёлый, звонкий пионерский горн!

Теперь зевать нечего. Гриша сбрасывает с себя одеяло и принимается будить Васю. Он тормошит его, трясёт за плечо:

— Вася, вставай! Вставай же, Васька, уже горн!

Вася спит крепко. Он укрылся чуть ли не с головой и горна не слышит. Он просыпается с трудом. Глаза у него заспанные, лицо недовольное. Он отбивается от Гриши, ворчит на него:

— Пусти! Сам знаю… Не дадут человеку выспаться!..

А в дверях уже стоит Таня. Она в спортивных брюках, в майке. Она торопит их:

— Мальчики, мальчики, на зарядку! Раз, два, три — встали! Смотрите, девочки уже строятся…

Такими словами она поднимает их каждое утро, и Грише нравится, что каждое утро Таня их будит по-одинаковому.

А потом они на лужайке перед терраской делают зарядку. Все в трусиках. Все без маек. И все глаз не сводят со своей вожатой — как она, так и они, как она, так и они! К концу зарядки, если кому и хотелось подольше поспать, теперь проснулся окончательно!

Всё было хорошо у них в лагере. Даже толстая Люся ни разу не попросила у Гриши обещанного киселя и компота.

— Ладно уж, — сказала она, когда Гриша, верный своему слову, в конце первого обеда подвинул к ней стакан киселя. — Ладно уж, ешь сам. — Она великодушно толкнула обратно к Грише его стакан. — Я возьму добавку, а то мне тебя жалко…

Впрочем, Люся брала добавку не только киселя и компота. Она просила и борща, и котлет, и макарон, и блинчиков. Она с трудом поднималась из-за стола после еды, и Таня ей однажды сказала: «Ты будешь у нас рекордсменкой!»

Гриша не очень хорошо понял, почему именно Люся будет у них рекордсменкой, — ведь зарядку по утрам она всё-таки делала хуже всех. Но зря Таня так её не назвала бы, и Гриша теперь с неизменным почтением смотрел, как Люся уминает за обе щёки свои добавки за завтраком, обедом и ужином.