Меган Маккаферти - Вторая попытка

Сценарий № 3. Ложь удивляет.

«Хаотическое Мироздание» вышли на сцену в семь вечера, чтобы дать маленький прощальный концерт. Поскольку Лен в следующем году уезжал в Корнуэлл, они решили расстаться. Я совсем не злилась, наблюдая, как в последний раз вокруг Лена и Маркуса прыгают разгоряченные девочки. Я сказала Пепе, что нам надо идти, потому что вот-вот начнется выпускной бал, а от дома Сары до школы двадцать минут езды.

— Опаздывать модно, — заявил он, хитро прищурившись. — Какой смысл идти, если все еще здесь?

Мне стало ясно, почему он хотел, чтобы я осталась, когда Маркус подошел к микрофону. Он состриг свой хохолок и без него казался еще более беззащитным, как ребенок. Или дело просто в отсутствии его обычной деланой ухмылки, сменившейся самой очаровательной улыбкой, которую я раньше никогда не видела.

— Наша первая и последняя вещь на этом концерте будет баллада собственного сочинения, — сказал он. — Это единственная песня, которую исполняю я. Так что надеюсь, вы послушаете и оцените по достоинству.

Он взглянул прямо на меня, затем резким движением скинул пиджак, оставшись в ярко-красной футболке с надписью: ТЫ. ДА. ТЫ. Затем взял аккорд и начал петь эту песню мне. Да. Мне.

Крокодилья ложь

Как бы вы отреагировали на подобное? Как? Как бы вы отнеслись к тому, что прозвучало нечто совершенно противоположное вашим убеждениям? Позвольте уточнить: как мне реагировать, узнав, что Маркус все еще неравнодушен ко мне после случившегося? А может быть, это всего лишь часть Игры? Как мне реагировать, не зная Маркуса?

Ослепленная, я направилась к нему.

— Я хотел, чтобы ты была счастлива, — сказал он.

— Счастлива, — повторила я.

— Я думал, что если ты не будешь со мной, то ты должна быть с парнем, который заслуживает тебя, — с моим лучшим другом, — сказал он.

— С другом, — эхом отозвалась я.

— Вот почему я помогал ему, подсказывал ему, какие подарки тебе купить и прочее, — сказал он.

— Помогал, — повторила я.

— То, что случилось между вами, лишний раз доказывает, что мы с тобой должны быть вместе, — сказал он.

— Вместе.

— Но я боялся, как и ты.

Боялась, подумала я, но не могла заставить себя в этом признаться.

— Что скажешь? — спросил он.

Как будто так легко ответить…

— Почему именно сейчас? — спросила я. — Почему ты рассказываешь мне все это именно сейчас?

— Из-за Хоуп, — ответил он.

Маркус рассказал мне, что Хоуп звонила ему не так давно — как раз после нашего тогдашнего разговора о том, почему Маркус перевернул все с ног на голову. Она позвонила ему, чтобы сказать, что в смерти ее брата он не виноват, и она устала выслушивать мои психованные извинения за то, что я не пускаю Маркуса в свою жизнь. Она позвонила ему, чтобы сказать: Джесс боится признаться самой себе в том, что он прав — она отталкивает парня, потому что цепенеет, едва он приближается к ней. Эти двое — Маркус и Хоуп — вовлекли в свои интриги Пепе и Бриджит. В основном же это дело рук Хоуп.

Вот почему она — моя самая близкая подруга, и всегда ею останется, не важно, сколько миль нас разделяет.

Я не помню, сколько минут простояла в ступоре, пока он не спросил: ты молчишь потому, что удивлена, или потому, что снова хочешь меня оттолкнуть?

— Ни то, ни другое, — ответила я. — Я молчу, потому что мы уже достаточно наговорились.

Я не пошла на бал, потому что обхватила ладонями его лицо и прижалась к его губам, и это был долгий поцелуй, на глазах у всей публики? Я не пошла на бал, потому что мы прыгнули в его машину, не разжимая рук, и помчались к нему домой? Я не пошла на бал, потому что мы остались наедине, потому что его родители поехали в Мэн навестить брата? Я не пошла на бал, потому что мы, едва дыша, медленно, нервно и нежно раздели друг друга и еще более медленно, нервно и нежно занялись любовью на его постели, на простынях в черно-белую полоску, пахнувших смолистым кедром, точно так, как я представляла себе все это время…