Владимир Длугач - Маэстро Воробышек

— Э-эй! — входя в раж, как-то по-особенному цокнул Федя на лошадей, и розвальни помчались, обгоняя ехавших впереди взрослых. Потом, на повороте, их занесло, они очутились чуть ли не впереди лошадей, и те разом остановились. Несколько девочек выпало в снег.

— А какой снег мягкий, — восхищенно проговорила Лена поднимаясь.

— И белый вдобавок, — рассмеялась Нонна.

Вскоре показались деревянные строения, сани и розвальни проехали главной улицей и остановились у клуба.

Заслышав бубенцы, из здания сейчас же выскочили ребята, бросились к саням, поднялась веселая суета, шум.

Александра Николаевна в первый раз приехала в Бережки. Сегодня здесь устраивался «зимний день дружбы», и она решила побывать на нем. Хотела она еще повидать девочку-«пастушку», с которой Виктор пас коров и о которой много рассказывал. Она вылезла из саней, какие-то услужливые девочки помогли ей и двум ее спутникам добраться до входа в клуб, ввели в фойе и усадили возле большой круглой железной печи, раскаленной докрасна. Ей хотелось самой найти среди девочек Анюту, она даже задумала про себя — если правильно угадает, значит, девочка в самом деле хорошая и стоит дружбы ее сына.

— Вы сюда садитесь, поближе к огню, — сказала одна из девушек Александре Николаевне, размешивая кочергой пылающие в печи дрова.

Александра Николаевна взглянула на нее — круглое лицо, румяные щеки. Нет, не она. Или вот эта, худая, очень подвижная девушка! Тоже нет… Она продолжала оглядываться вокруг — никого, кто бы по описанию Виктора походил на Анюту, здесь не было.

— Анюта, наконец-то! — крикнула худая девушка. — Все приехали, а ты где-то пропадаешь.

Александра Николаевна посмотрела на вошедшую девочку, которая, развязывая на ходу теплый шерстяной платок, говорила:

— Женька, что же вы. Я дома ждала, ждала. Ведь договорились, что прямо к нам подъедете.

— Спроси Павла Пантелеевича, почему он изменил маршрут, — ответила Женя.

Может быть, у Александры Николаевны было какое-то предубеждение против Анюты, но она показалась ей, пожалуй, слишком деревенской — обветренное скуластое лицо, старушечий платок, мешковатое пальто.

Анюта подошла к печке.

— Вы не раздевайтесь, Александра Николаевна, и вы, Елена Петровна. Идемте к нам, там отдохнете, покушаете.

— А меня куда определите? — сделал обиженное лицо Игорь Александрович. — Забыли старика?

— Никого не забыли, — серьезно ответила Анюта. — Вас старый ваш друг, Александр Иванович, зовет к себе в мужскую компанию.

— А ребят куда? — забеспокоилась Елена Петровна.

— Все будет в порядке, — заверила Женя, — их накормят здесь, а потом мы устроим.

— Самое главное — накормят, а что будет потом, меня уже не так волнует, — рассмеялась Елена Петровна.

Женя увидела среди ребят Лену и поспешила к ней.

— Ленок, дорогая, — сказала она обрадованно и чмокнула ее прямо в губы, — соскучилась я по тебе, просто до смерти.

— И я тоже, — Лена дружески обняла Женю за плечи и потащила ее в свободный угол большой клубной комнаты. — Дала же ты мне задачу, с ума сойдешь.

— Ты насчет ситца?

Лена кивнула головой.

— Ну да. Обегала все магазины, но именно такой расцветки как на зло нет нигде.

— Я уже обошлась, — Жене не терпелось заговорить о том, что ее волновало больше всего. — Как Николай?

— Все хорошо. После того, как мы проработали его на комсомольском с песочком…

— Как же я волновалась тогда! Но я очень рада, Леночка, что вы отнеслись к нему по-товарищески. А как же иначе? Ведь он тогда на соревнованиях всех победил, всех ремесленников. За одно это…

— Дурочка ты. У спортсмена есть не только спортивное, но и морально-этическое лицо. Ну, это газетный термин. А попросту говоря, он должен и в своей личной жизни ко многому построже относиться. Но он наш товарищ, был товарищем и остался им. А это главное.

— Это главное, — охотно подтвердила Женя. — А что там у него за история была?

— Это ты о романтическом говоришь? О, это такой секрет. Я тебе расскажу, только ты никому ни гу-гу. Познакомился он при каких-то весьма странных обстоятельствах с какой-то тригонометрической величиной. — Лена взглянула на свою собеседницу и невольно рассмеялась — такой у нее был растерянный вид. — Не понимаешь? Имя у нее тригонометрическое — Тангенс. А сама она довольно реальная величина. И свела она с ума Николая.

— Свела с ума! — с острым чувством зависти к этой неизвестной и такой счастливой величине повторила Женя.