Астрид Линдгрен - Разграблениерождественскойелки, или Хватайчтохочешь у Пиппи Длинныйчулок

Вертясь среди детей, Пэрк, обезумев от счастья, то и дело умудрялся опрокинуть на пол сливочный торт.

Да, так все и было, у Пиппи появилась ее личная собака!

— Подумать только, Пиппи, теперь у тебя на Вилле Вверхтормашками есть и собака, и лошадь, и мартышка! — восхитился Томми.

— Да, мне не хватает только крокодила и нескольких мелких гремучих змеек, — мечтательно протянула довольная Пиппи.

— Нет, Пиппи, не заводи себе гремучих змеек! — Анника была вне себя от страха. — Иначе ноги моей больше здесь не будет!

— Кто его знает, — ответила Пиппи, — вдруг в один прекрасный вечер здесь появится гремучая змея, начнет плакать и попросит разрешения остаться и быть моим личным ожерельем.

— Ой, ну и жуть! — воскликнул Элуф. — Что такое ты говоришь, Пиппи?

— Я еще никогда никому не могла отказать в искренней просьбе, — сказала Пиппи. — Так что наверняка отвечу «Добро пожаловать!» даже гремучей змее.

— Какой ужас! — пролепетала Анника. — Какой ужас!

— Утро вечера мудренее! — весело заявила Пиппи. — А теперь постарайтесь съесть как можно больше торта!

По правде сказать, в городе оказалось немало людей, которые тоже хотели бы прийти к Пиппи на Разграблениерождественскойелки. Неподалеку от Виллы Вверхтормашками жила ужасно злая тетка — фру Финквист. Она вообще терпеть не могла детей и считала, что лучше бы их вовсе на свете не было. Если мимо ее дома проходили ребята, фру Финквист высовывала голову из окна и отчитывала их за то, что они шумят. А самым несносным ребенком из всех детей на свете она считала Пиппи Длинныйчулок. Фру Финквист не спала ночами, ломая голову над тем, как бы добраться до Пиппи, но до сих пор ей это не удавалось.

В тот самый праздничный вечер фру Финквист вышла ненадолго прогуляться и дошла до Виллы Вверх-тормашками. В снежной хижине все торты уже кончились, и Пиппи побежала в дом, чтобы принести еще три штуки, которые были припасены на всякий случай. И как раз, когда фру Финквист проходила мимо, Пиппи появилась на крыльце, в каждой руке у нее было по торту, и еще один возвышался на голове. Отгадайте, вытаращила ли фру Финквист глаза от удивления?! Она терпеть не могла Пиппи Длинныйчулок, она вообще не любила детей, но здесь было кое-что, что фру Финквист обожала больше всего на свете — сливочный торт! Она просто помешалась на сливочных тортах и могла пойти на все, что угодно, только бы съесть маленький-премаленький кусочек…

— Послушай-ка, ты… да, ты! — крикнула фру Финквист, обращаясь к Пиппи. — Если ты хорошенько и со всей учтивостью попросишь меня, я могу войти в дом и поприсутствовать на твоем Разграблениирождественскойелки!

По правде говоря, фру Финквист уже совсем забыла, что утром она кричала вслед Пиппи: «Противный ребенок!» Чего только не сделаешь ради торта!

Пиппи на минутку остановилась. Она гордо подняла голову, так что торт наклонился и начал падать.

Поодаль, за углом дома, стояли дети и смотрели на Пиппи и фру Финквист.

— Милая фру Финквист, — учтиво сказала Пиппи, — на Разграблениерождественскойелки я пригласила только детей. То есть я хочу сказать, что взрослым туда вход воспрещен. Никому из взрослых входить туда нельзя! Потому что им абсолютно не полезно есть торты и карамельки. От этого у взрослых болят животы и они становятся жутко капризными. Так, по крайней мере, утверждают доктора, — авторитетно заявила Пиппи, поправив свою ношу.

— Болтовня! — отрезала фру Финквист.

— А вот и нет. Один доктор в Америке установил, что взрослым полезно есть одну лишь отварную пикшу да тушеную морковь, — серьезно сообщила ей Пиппи. — Возможно, в день рождения им иногда разрешают полакомиться длинной, безголовой сушеной и соленой треской.

— Вот как, — сказала фру Финквист с кислым видом. — А этот доктор из Америки… что он говорит о том, какая еда в таком случае полезна детям?

— Карамельки на завтрак, мороженое на обед и сливочный торт на ужин! — выпалила Пиппи и скрылась за углом.

— Противный ребенок! — завопила ей вслед фру Финквист.

Фру Финквист немного поразмышляла: не пойти ли ей домой и не лечь ли спать. Но не в силах забыть сливочный торт, она решила прокрасться следом за Пиппи, в надежде стянуть кусочек-другой.

Пиппи, и все дети, и господин Нильссон, и Пэрк снова расположились в снежной хижине. Лошадь Пиппи была слишком велика и не помешалась внутри. Стоя перед хижиной, она смотрела в окошко и все равно блаженствовала. Вдруг лошадь заметила, что среди снежных сугробов крадучись пробирается какая-то тетка. Лошадь тихонько заржала, чтобы Пиппи ее услышала и вышла бы посмотреть, что там за тетка. Но именно в этот миг в хижине громко засмеялись дети. Видимо, Пиппи то ли не слыхала, то ли не обратила внимание на предупреждение. Тогда лошадь затрусила на веранду, решив немного подкрепиться овсом.