Иосиф Ликстанов - Первое имя

— Вот и не надо, Петушок, при всем честном народе других за всякую оплошку конфузить, — сказал Пестов.

Но великан уже смутился, лицо у него стало виноватое, как у напроказившего мальчика.

— И почему это получается, непонятно даже, — пожаловался он, сняв кепку. — Везешь ковш на разгрузку, кажется каждый сантиметр пути на учете держишь, уверен, что днище откроешь во-время. А потом чего-то поспешишь, либо задержишься — то на площадку вагона сыпанешь, то между вагонами намусоришь…

— Ладно, прощаем! — Красулин похлопал Степана по спине и сменил задорный тон ободряющим: — Растешь, значит? Шутка ли, Калугина нагнал, тихоню нашего! Это, знаешь ли, движение вперед… Расти дальше!

— Для роста, конечно, простор есть. Взять хотя бы такое обстоятельство… — начал Григорий Васильевич.

И все затихли, слушая лучшего машиниста Горы Железной, а Пестов не торопясь продолжал:

— Совмещением операций мой ученик овладевает. Если еще постарается, так машина у него станет песни петь. Но ведь совмещение операций — это еще не все… Ну, зачем ты. Стела, так далеко машину от груди забоя держишь, зачем так далеко рукоять выставил? Твой груз лежит в забое. А разве ты обыкновенный груз, например чемодан, вытянутой рукой поднимаешь? Нет, ты к нему поближе подойдешь, да и руку потеснее к телу подберешь, тогда в руке сила лучше обнаружится.

— Правда ведь! — нахмурившись, взглянул на экскаватор Степан. — Не люблю по забою ездить, остерегаюсь…

— Это, положим, нам всем заметка, — признал Фелистеев. — Иной раз сиднем-сидим, передвижку машины до последней крайности откладываем, пока забой от нас совсем не уйдет.

— Попробуй, Степа, на короткой рукояти работать. Ты на грудь забоя, на гору наступай, ближе подходи. Ну, однако, не азартничай, с умом это делай, чтобы гора не огрызнулась, машину не ударила. Скажи Саше, чтобы по секундомеру посмотрел, как работа на короткой рукояти пойдет. Черпанье ускорится, и электроэнергии меньше потратишь.

Тут Григорий Васильевич увидел Паню и притворился, что рассердился:

— Воспользовался случаем, прибежал на траншею! Почему меня в горном цехе не подождал? — Он взял папку с таблицей, спрятал колдунчик в карман и приказал: — Домой ступай, не задерживайся. Скоро темнеть начнет… А за таблицу спасибо!

— Боевого ты себе личного секретаря завел, дядя Гриша, — сказал Красулин.

— Ну как же, помощник растет… — ответил Пестов.

Машинисты пожелали Полукрюкову удачной вахты, простились с ним и от борта траншеи направились к цеховой конторе.

— Панёк! — позвал Степан, наклонился к нему и, улыбнувшись, спросил: — Знаешь, какая у меня к тебе просьба?

— Знаю, наверно, — ответно улыбнулся Паня. — Нижайший передать?

— Догадлив! — похвалил Степан. — Вот именно: нижайший… А с Федунькой дружишь? Не деретесь теперь?

— С ним подерешься, как же… С ним весь класс дружит. Сейчас я к нему пойду.

— Беги, будь здоров!

Пробираясь между известковыми буграми Крутого холма, Паня услышал тихое:

— Пань, Пань, Пань! — будто синичка прозвенела.

Он оглянулся — никого. Двинулся дальше, но снова услышал: «Пань, Пань, Пань!» Быстро обернулся и увидел что-то красное, нырнувшее за бугор.

— Женька, вылазь, я твой красный берет засёк! — крикнул Паня. — Чур, больше не прятаться!

Из-за бугра появилась смеющаяся Женя.

— Ты зачем на рудник пришла? — спросил Паня. — Смотри, нагорит тебе от старших за то, что ты в гору суешься.

— И пускай!.. Надо же мне посмотреть, как Степуша работает. Я каждый раз сюда бегаю, потому что я хорошо знаю дорогу… Пань, Пань, Пань, кто скорее!

И она побежала через пустырь, такая быстрая, такая легкая, что Паня сразу отстал и вскоре потерял ее из виду.

Почти каждый день Паня бывал у Феди, а Федя у Пани по самым различным поводам, но прежде всего потому, что их дружба становилась все крепче. Да и не могло быть иначе, так как мальчиков связала общая забота о траншее. Федя мог без конца слушать рассказы Пани о руднике Горы Железной, об экскаваторах, о горной работе… Впрочем, не одного Паню тянуло к Феде Полукрюкову, и Паня вовсе не преувеличивал, когда сказал Степану, что с его братом дружит весь класс.

Сегодня у Феди должны были собраться ребята из первого звена, задумавшие выпускать устный журнал «Пионерская дружба». Мысль о выпуске такого журнала подал Федя, а Паня ее бурно поддержал и поэтому очень спешил, чтобы не опоздать на заседание редколлегии.