Иосиф Ликстанов - Первое имя

Снова наступило молчание.

Теперь Пане стало тяжело, тоскливо при мысли, что сейчас Федя уйдет и ссора закрепится.

Федя не ушел.

Он снова возле Пани, он протягивает ему руку:

— До завтра, Пестов! Ну, давай лапу, чудак-чудакович!

Он берет руку Пани, поворачивает ладонью вверх и дает такого хлопка, что по всей руке до плеча бегут огненные мурашки.

И уходит…

Вернулся Паня за письменный стол, освободил из заточения оловянную юлу и запустил ее на странице учебника.

Площадь Труда стала праздничной.

От рудоуправления до Дворца культуры протянулись гирлянды хвои и кумачовое полотнище с золотыми буквами: «Дадим больше металла мирному строительству!» А возле подъезда рудоуправления появился громадный щит с проектом рудничной новостройки. Пунктирная линия, в которой вместо черточек были изображения вагонов и паровозов, шла из второго карьера через Крутой холм и долину реки Потеряйки к сортировочной станции.

Музыканты самодеятельного духового оркестра уже сидели на широком крыльце Дворца культуры. Они шумно продували трубы, и получалась веселая разноголосица. Лоточницы в белых халатах готовились торговать пирожками, бутербродами и мороженым. Радисты проверяли трансляцию: «Раз, два, три, даю пробу, даю пробу!..»

Пионеры собрались у общерудничной доски показателей и осмотрели друг друга: все они были в черных брюках, в белых рубашках, с шелковыми галстуками и пионерскими значками.

Егорша отрапортовал Роману:

— Отряд в полном сборе! — И скомандовал: — Цепочкой за мной!

Пионеры вошли в здание рудоуправления. Посередине вестибюля стояла электрифицированная модель домны; из летки бесконечной огненной струей лился металл.

Ребята зашептались:

— Ловко сделано!..

Гена объяснил:

— Стеклянная спиралька вертится, и световой эффект устроен. Ничего особенного…

Красные стрелы показали мальчикам дорогу в отдел кадров, и, стараясь не топать, они вошли в комнату, убранную коврами и цветами.

— Уже караул явился! — сказал секретарь парткома Борисов.

Мальчики увидели не только Борисова, но и управляющего рудником генерал-директора Новинова и еще нескольких знатных людей Горы Железной. Это были почетные табельщики нового строительства.

Теребя свои рыжеватые усы, Борисов окинул ребят внимательным взглядом и похвалил:

— Выправка у вас бравая, просто суворовцы!.. Насчет караула вам все ясно, ребята? Сегодня мы нанимаем рабочих для срочной рудничной стройки. Безработных у нас нигде нет, все граждане трудятся. И эти люди придут наниматься на строительство, чтобы в свободное от своей основной работы время по-коммунистически помочь руднику… Надо встретить их с уважением, поприветствовать пионерским салютом. Горнякам будет приятно видеть в карауле юных ленинцев, нашу смену в строительстве коммунизма. Занимайте посты!

Вскоре Паня, Федя, братья Самохины заняли самый почетный, наружный пост у дверей рудоуправления.

— Всю площадь видно! — сказал Федя и искоса взглянул на Паню: сердится еще или не сердится?

Но Паня сделал вид, будто вчера между ними вообще ничего не произошло, и ответил:

— Да, повезло нам… Ребята, Миляевы идут. Смирно!

На крыльцо поднялся первый посетитель — персональный пенсионер забойщик Миляев, маленький старичок. За ним следовали со своими женами три его сына, кузнецы ремонтно-механической мастерской.

— Был уже народ? — ревниво спросил старик.

— Вы первый, Михаил Иванович, — почтительно ответил Паня.

— А то как же! — приосанился Миляев. — Отцу кланяйся…

Электрические часы на автобусной остановке показали девять. Самодеятельный оркестр, не жалея барабанов, грянул марш, динамики усилили музыку до грохота, и народ пошел к рудоуправлению все дружнее и дружнее.

— Это мастер бурового станка Полуянов, — называл Паня пришедших. — Он первый начал на руднике скоростное бурение… Усатов из лаборатории, руды изучает… Таня Прохорова, мотористка на промывочной фабрике…

Он знал всех горняков, а братья Самохины знали всех металлургов Старого завода.

— Орест Дмитриевский, сталевар второй печи, мотоциклетный гонщик, — сказал Толя.

— Костя Уклеев, листокатальщик-дублировщик. Его в кино показывали, — сообщил Катя. — Старый завод от Горы Железной не отстанет!

Федя молча слушал товарищей и провожал глазами пришедших, будто вел счет горнякам, металлургам, железнодорожникам, их орденам, медалям и комсомольским значкам.