М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая

- Томас, — вскричала она, — я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!

При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.

- Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! — Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. — Иначе разговор был бы совсем другой!

- Но миссис Маллоу, — осторожно вставил сын пресвитера, — это не он. Это я.

- Не защищай его, пожалуйста, — строго оборвала женщина. — Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как малое дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!

Комната Дюка:

Комната Дюка, как и столовая, казалась немножко пустой: мебели явно недоставало.

Слева от двери помещалась высокая узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом с рюшами. Рядом — низенькое кресло-качалка с обтянутым цветастым репсом (как и вся остальная мебель) сиденьем.

Над кроватью — детская картинка с рыжим котом, играющим на скрипке, под которой висела бумажная маска льва с выпученными глазами и радостным оскалом до ушей.

Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: книги, книги, книги: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл — все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть — с французскими названиями. На средней, как раз там, где стояли книги приключений — изрядный беспорядок. Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или на берег Винуски: он мог спокойно сесть в дубовое кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик, и читать, сколько влезет при свете низко свисавшего с потолка фонаря.

Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу, стоявшему у окна.

Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались с ногами на подоконник.

- И вот из этого дома, — завистливо задохнулся Джейк, — ты хочешь уехать?

Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке (похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья).

- Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? — спросил он. — У меня все, у тебя ничего, так?

Джейк смотрел в окно.

- Всякие интересные штуки, — продолжал Дюк, — книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да?

Ответом был молчаливый кивок.

- Да, все так, — Дюк отпихнул горшок в сторону. — Но тут я спрошу вас, сэр: ну и что?

Джейк повернулся к нему.

- Ты смылся потому, — между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, — что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.

Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.

- Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? — поинтересовался Дюк. — Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» — шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что ну что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?

Джейк как раз думал, как бы так дождаться окончания этой прочувствованной речи и потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе была целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк тихо мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемонийместера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у сына пресвитера не осталось.

- Мечты должны сбываться, — произнес Джейк вдруг. — Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.

Он соскочил с подоконника на диван, с дивана — на пол.

- Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы — не хочу.

- Ну, это и так понятно, — Дюк пожал плечами.

- Ага, понятно, — хмыкнул Джейк и забегал по комнате взад-вперед. — Как бы не так. Гробы не хочу. Стоять за прилавком в каком-нибудь магазине — подите, пожалуйста, в зад. Сидеть за столом, как ты говоришь, в какой-нибудь в конторе — тоже сомнительное удовольствие.