Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и его семья

Мужчина снял добычу с крюка и стал бить каракатиц о большой камень — Цацики знал от Мамаши, что так из них извлекают чернила.

У Цацики засосало под ложечкой. У рыбака были такие же черные глаза, как у него самого, и такие же черные усы, как у дедушки Димитриса. Не столь буйные и роскошные, но все равно очень стильные.

Цацики встал и медленно-медленно подошел к рыбаку. Сердце колотилось в груди, а коленки немного дрожали, словно в них налили лимонаду. Цацики остановился, восхищенно рассматривая ружье, которое рыбак бросил на песке.

Почувствовав присутствие Цацики, рыбак поднял голову.

— Яс у, — сказал он и дружелюбно улыбнулся.

— Яс у, — смущенно прошептал Цацики папе Ловцу Каракатиц.

Теперь он ни капельки не сомневался, что это он. Иначе просто быть не могло.

Ловец Каракатиц стал что-то говорить по-гречески. Цацики снова пожал плечами в знак того, что он не понимает.

— English? — спросил папа Ловец Каракатиц.

— No, Sweden, — прошептал Цацики. Дескать, он приехал не из Англии, а из Швеции.

Цацики показалось, будто папа Ловец Каракатиц как-то особенно пристально посмотрел на него, когда услышал слово «Швеция», правда, потом снова занялся своими каракатицами — стал опять колотить их о камень и полоскать в море.

Вот ведь какая удивительная штука жизнь, — подумал Цацики, невольно улыбнувшись. Папа Ловец Каракатиц — такой же чудак, как и все здесь. Вот он стоит, всего в метре от своего родного сына, и ничегошеньки не подозревает.

— Цацики! Цацики! — на всю гавань раздался голос Мамаши. — Ты где?

— Здесь! Я здесь! — крикнул Цацики и помахал рукой.

Рыбак замер, услышав Мамашин голос, а увидев ее, прямо-таки побледнел, несмотря на свой загар. Цацики бросился спасать каракатиц, чтобы их не смыло волной обратно в море.

Папа Ловец Каракатиц и Мамаша стояли, изумленно глядя друг на друга.

— Ясу, Янис, — наконец, произнесла Мамаша и радостно улыбнулась.

Рыбак не улыбнулся в ответ и ничего не ответил.

Цацики нервно захихикал. Он не понимал, весело ему или грустно. Смеяться ему или плакать.

— Микр игорг она, — наконец выговорил Ловец Каракатиц, — микри горгона!

— Что он говорит? — спросил Цацики.

— Маленькая русалка, — ответила Мамаша, улыбаясь. — Так он меня когда-то называл.

— Что за глупости, — фыркнул Цацики. Он и не думал, что его папа такой дурачок.

Ловец Каракатиц сделал шаг навстречу Мамаше, потом еще один. Потом обнял ее. Цацики казалось, что он обнимал и целовал ее целую вечность.

Папам можно целовать мам, это всем известно, но Цацики начал уже опасаться, что Ловец Каракатиц проглотит его Мамашу. Но в конце концов Мамаша высвободилась из его объятий, оправила платье и положила руку на плечи Цацики.

— Это мой сын. Его зовут Цацики.

У Цацики дыхание перехватило. Это мгновение в его жизни было не менее важным, чем то, когда он появился на свет.

— А это Янис, — сказала Мамаша и наклонилась к Цацики. — Твой папа, — прошептала она ему на ухо.

— А то я не знал, — рассмеялся Цацики.

Греческое выражение «калле мера» не имело никакого отношения к шведскому имени Калле, а означало попросту «доброе утро». Всего за один день Цацики выучился говорить по-гречески «привет», «доброе утро», «спокойной ночи», «спасибо», «мороженое» и «маленькая русалка». Скоро он наверняка заговорит так же хорошо, как Мамаша. А все это потому, что его папа — грек.

Мамаша спала как убитая, натянув простыню на голову. В Греции одеялами не накрываются, только простынями, но даже без одеяла все равно жарко.

Накануне вечером в честь их приезда устроили праздник. Цацики танцевал со своим дедушкой, с папой Ловцом Каракатиц и с другими мужчинами из деревни. Это был строго мужской танец и напоминал он смесь «Маленьких лягушат», которых танцуют в Швеции в день летнего равноденствия, и брейк-данса. Все бешено аплодировали, особенно бабушка Мария и Мамаша. Потом Цацики уснул на составленных рядом стульях. Да, путешествие в Грецию оказалось не из легких.

Будить Мамашу Цацики не стал. Он надел плавки, маску, трубку и ласты. Сегодня они с Мамашей и Ловцом Каракатиц будут нырять. Так обещал Янис.

Было уже так жарко, что Цацики немного запыхался. Спотыкаясь и путаясь в ластах, он спустился по лестнице в таверну. Бабушка Мария уже готовила завтрак.