Канни Мёллер - Я - Янис

— Augenblicket — ja! — крикнул клоун и снова поклонился.

Я узнала его, и меня как обожгло. Если он меня узнает — это конец. Вдруг он понял, кто взял его деньги?

Когда он посмотрел на меня, прятаться за маму было поздно. Она засмеялась и подтолкнула меня.

— Он тебя имеет в виду! Он хочет, чтобы ты ему помогла!

Я встала, как лунатик, и вдруг навстречу мне протянулся лес рук, готовых помочь выбраться на манеж.

Луч прожектора чуть не ослепил меня, но клоун взял за руку и подвел к опоре.

— Ты починяйт, да?

Он указал под самый купол, и народ взвыл от хохота. Может быть, они смеялись надо мной, потому что вид у меня был растерянный и глупый.

Клоун вытянулся, показывая, что он слишком короткий и не дотягивается. Потом указал на свои плечи, как будто я могла вот так запросто взять и забраться. Странное дело — у меня получилось. Он схватил меня, и я вмиг очутилась у него на плечах. Он держал меня за ноги, и мне казалось, что это нормальное дело — стоять вот так.

Потом он подошел к опоре, я вытянулась и толкнула ее. Раздался щелчок, и шатер снова стал ровным и красивым. Публика аплодировала и смеялась.

Спрыгивая с плеч клоуна, я успела почувствовать запах грима на его лице. Оно было красное, с черными кругами вокруг глаз и большим красным ртом. Один глаз подмигнул мне.

До самого конца представления я думала о том, почему клоун выбрал именно меня. И почему он так подмигнул. Он что, знал?

Когда появился верблюд, меня затошнило. При виде двух покачивающихся горбов — как лодки в шторм — легче мне не стало.

Девушка в розовом трико приказывала верблюду ходить разными кругами — то шире, то уже. Множество маленьких пуделей описывали вокруг верблюжьих ног восьмерки. От всего этого у меня разыгралась морская болезнь. Я чувствовала, что надо срочно встать и выйти.

— Я сейчас, — сказала я маме.

— Пойти с тобой? — прошептала она.

— Нет, — ответила я. Соседи зашикали.

Я только и успела забежать за вагончик. Там меня долго и чудесно рвало. Чудесно было то, что больше не надо сдерживаться. Очень приятно. Казалось, что если от всего избавиться, то можно будет жить дальше. Пока я не огляделась по сторонам. Неподалеку стоял клоун и смотрел прямо на меня. И я не могла сдвинуться с места. Приросла к земле. Он затушил сигарету и подошел ко мне. Крокодильи морды хлопали на ходу, он не улыбался. Угольно-черные глаза смотрели на меня.

— Как ты? — спросил он, уже без своего циркового акцента.

— Простите, — сказала я, потому что не могла думать ни о чем, кроме пятисотенной купюры, украденной из бумажника. — Я не нарочно, — добавила я.

— Жаль, что тебя тошнит, — сказал клоун. — Хочешь воды?

— Спасибо, — согласилась я, чтобы избавиться от него. Секунды мне хватило бы, чтобы сбежать оттуда. Кажется, он понял, о чем я думаю, и сказал:

— Стой здесь и не уходи!

Я кивнула и не посмела ослушаться. Скоро он вернулся из вагончика со стаканом воды.

— У тебя хорошо получилось, — похвалил он, и я чуть не подавилась.

— Некоторые дети неуклюжие и глупые — а ты нет!

— Спасибо, — ответила я. — За воду.

— Теперь все в порядке?

— Да, — сказала я. — Кажется, все нормально.

— Тогда возвращайся быстрее, пока все не пропустила! — сказал он, подмигнув, и я исчезла за десятую долю секунды, не больше.

Мама встретила меня с облегчением.

— Как ты? — прошептала она.

— Хорошо, — сказала я.

После скучного номера с двумя лошадьми, которые только и делали, что оставляли кучки навоза на манеже, снова появился клоун. У него были совок и мешок, и он стал убирать навоз, но каждый раз, когда он собирался бросить навоз в мешок, тот сворачивался, и все падало мимо. Он прикрикивал на мешок, но ничего не помогало, тот сворачивался, стоило клоуну повернуться к нему. Директор цирка вошел и закричал на клоуна:

— Jezt! Augenblicklich! Idiote! Verstehstdu?

— Verstehe, — крикнул клоун в ответ и случайно махнул совком так, что навоз полетел прямо в лицо директору. Публика завизжала от радости, словно каждый только и мечтал забросать директора навозом. Тот кричал и бранился, пытаясь избавиться от комков. Красный занавес приоткрылся, и на манеж вышли еще три клоуна. Их я тоже узнала. Это были акробаты, которые натянули красные парики и огромные штаны на подтяжках. В руках у них были ведра с водой.

— Duschen! — крикнул один из них и вытянул перед собой шланг с чем-то вроде лейки на конце. Тогда первый, в крокодильих ботинках, улыбнулся и радостно повторил: