Андрей Максимов - Дом Туситалы

— Кстати, не опоздай ко второму завтраку! — грозно сказала Фэнни. — И оденься поприличней, все-таки вождь в гости придет.

…В этот утренний час, когда просыпался дом Туситалы, когда Тихий океан, будто оправдывая свое название, робко стелился у ног, как огромная нашкодившая собака, когда Ваилимский водопад и тот старался шуметь тише, когда гора Ваэа, покрытая утренним туманом, казалась небольшим холмом, когда цветы поворачивали к солнцу свои бутоны и, словно потягиваясь, распускали лепестки, когда вся жизнь представлялась сплошным ожиданием и предвкушением, — в этот тихий утренний час воин Сими приближался к усадьбе Ваилима. Он знал, что ему делать. Его ножи были отточены остро. Сам Лаупепе напутствовал его.

Сими спрятался под окном гостиной. И вдруг увидел, как прямо через окно «вплывает» в дом Туситалы военное каноэ, на котором сидят три размалеванных духа.

в которой в окно дома Туситалы вплывает военное каноэ, а из окна вылетает древесная лягушка

Услышав шум, Туситала выскочил из своей комнаты на втором этаже и посмотрел вниз. Белла испуганно выглядывала из комнаты, не решаясь выйти. И хотя, как и все в его семье, девушка эта была не из робкого десятка, зрелище, открывавшееся ее глазам, могло испугать кого угодно.

В окно гостиной вплывало военное каноэ, разукрашенное разноцветными листьями. На носу каноэ сидел не то человек, не то дух, лицо которого было размалевано так, будто его обмакнули в палитру художника. Еще двое духов восседали на корме.

Проплыв по воздуху, каноэ ударилось о шкаф и остановилось. Тот, что был на корме — видимо, главный дух, — вскинул вверх руку и заорал нечто нечленораздельное. Двое других последовали его примеру. Тогда главный сорвал с груди ожерелье из ягод — всего на нем висело ожерелий десять — и, не выходя из каноэ, начал рассыпать ягоды вокруг лодки.

На крик прибежали Фэнни и Суанатуфа.

Увидев каноэ, вплывшее в окно, Суанатуфа рухнул на колени, закрыл голову руками, стараясь вовсе не глядеть на пришельцев.

Фэнни замерла у дверей комнаты и скорее удивленно, чем испуганно посмотрела на Туситалу.

— Кто вы? И что все это значит? — спросил Туситала. В голосе его не было и тени страха.

В ответ главный дух повернул к нему свое разукрашенное лицо и дико захохотал.

— Отец, не спускайся к ним. — прошептала Белла, — мало ли кто это и чего они хотят.

Но Туситала уже начал спускаться.

Тогда главный дух три раза ударил веслом о дно лодки, и каноэ чуть «отплыло» назад. Это заставило Туситалу остановиться.

Духи одновременно подняли свои копья и навели их на Туситалу. Туситала сделал шаг — одно из копий оказалось совсем рядом с его сердцем.

— Луис! — вскрикнула Фэнни.

— Все в порядке. — Неожиданно для всех Туситала сел на диван и спокойно развернул газету.

Подобное спокойствие удивило Фэнни и Беллу и возмутило духов. Они одновременно подняли свои копья: казалось, еще секунда — и копья полетят в Туситалу.

— Генри, — сказал хозяин дома, не поднимая глаз от газеты. — Если ты швырнешь копье и попадешь в диван — тебе придется покупать новый. Но поскольку ты никогда и ничего не умел делать хорошо, то вполне можешь попасть в меня. А вот приобрести нового Туситалу, боюсь, будет совсем не просто. Даже с твоими деньгами.

— Да ну тебя, Луис, — расстроенно произнес главный дух, — знаешь, какие деньги я потратил, чтобы нанять белых людей? Никто из самоанцев не соглашался не то что духов изображать, но даже тащить каноэ! А ты меня расколол так быстро.

Фэнни осторожно подошла к каноэ и провела рукой по лбу главного «духа». Краска стерлась, и под ней оказалась загорелая кожа.

— Нет, Генри, ты неисправим. — Фэнни пыталась улыбаться. — Признаюсь: ты меня здорово напугал!

Белла крикнула что-то по поводу того, что как хорошо, мол, уехать из этого сумасшедшего дома, и стрелой вылетела из гостиной.

— Все, ребята, нас раскололи, — вздохнул Генри. — Можете увозить каноэ.

Молча поднялся с колен Суанатуфа. Молча подошел к Генри. Молча — в упор — посмотрел ему в глаза и так же молча вышел.

— Не нравится мне этот слуга, — сказал Генри, — наглый какой-то… И шрам этот бандитский. Ты меня еще вспомнишь: они тебе чего-нибудь устроят.

— Суанатуфа действительно странноват, — согласился Туситала. — За то время, что он работает у нас, он не произнес ни слова. Я раньше думал: немой. Но однажды ночью мне не спалось, и я пошел погулять, вошел в конюшню и услышал, как Суанатуфа уговаривает моего строптивого Джека — ты знаешь этого бешеного коня — слушаться меня, говорит какие-то странные слова о великом счастье возить Сочинителя Историй. Сначала я удивился, даже хотел потребовать у Суанатуфы объяснений. Но потом решил: нельзя же отнимать у человека право быть странным?