Альфред Бётхер - Поведение — двойка

Когда фрау Линден и Бодо в первый раз вошли в столовую, подавальщица проводила их к столику в середине зала. За столиком стояло еще два стула, и вскоре за него сели их соседи — какая-то очень приветливая женщина с дочкой Кларисой. Оказалось, что зовут эту женщину фрау Манн и что она жена профессора живописи из Дрездена. Сам профессор уехал сейчас вместе со своими студентами на шахту писать портреты шахтеров.

В столовой все было как на празднике: ножи, вилки и ложки, отливающие серебром, скатерти ослепительно белые, словно первая страница тетради, новые стулья с красными сиденьями и похожие на снегурочек подавальщицы, разносившие на цветных подносах тарелки с яичницей. Клариса была в восторге от этой праздничной столовой. Она улыбалась фрау Линден, а потом, покраснев, сказала:

— Приятного аппетита!..

Тогда фрау Линден тоже улыбнулась. Она кивнула Кларисе и сказала:

— Спасибо, Клариса. И тебе тоже.

Между двумя мамами и двумя детьми сразу завязалась оживленная беседа. Из взрослых больше говорила фрау Линден — ей было что рассказать, уж такая у нее была профессия. Из детей разговор в основном поддерживала Клариса. Она была на полтора года старше Бодо и слегка важничала. Она сообщила ему, что с будущего года у них уже вводят иностранный язык — русский, а еще у них устроят соревнование на лучший рисунок, а когда она вырастет, у нее будет двое детей… И много других любопытных сведений.

Но Бодо все это не слишком интересовало. Он любил играть с машинами и паровозами, а на берегу моря — с кораблями. Про это он и рассказывал. Однако, заметив, что Клариса слушает его как-то больше из вежливости, он вообще перестал говорить — пусть сама болтает что хочет.

Узнав, что Бодо идет этой осенью в первый класс, Клариса вызвалась ему помогать.

Взглянув на него с ободряющей улыбкой, она задала ему те же самые вопросы, которые ей самой совсем недавно задавал ее отец. Например, «сколько будет, если к двум сосискам прибавить два соленых огурца».

— Ну? Можешь ты ответить?

Бодо, не заметив ловушки, поспешно засовывал в рот остаток сосиски и радостно кричал:

— Четыре!

Но Клариса торжествующе смеялась:

— А чего четыре? Сосиски или огурца?

До него это все равно не доходило. Он думал, Клариса смеется потому, что он засунул в рот полсосиски зараз.

Однако, попавшись на эту удочку разок-другой, Бодо раскусил Кларису. Ах, вот как! Он будет стараться считать, а она будет веселиться и потешаться? Не на такого напали.

Зато у Кларисы было много разных книг, и она знала всякие истории, о которых Бодо и слыхом не слыхал. Например, про одного султана — как он пошел с войском на Париж, чтобы разрушить его и сжечь, и как его дочь, принцессу Марцевиллу, под звон мечей усадил на коня один принц и умчал в Париж. Это, конечно, было здорово!

— А почему он усадил ее на коня? — спросил Бодо.

— Как — почему? Потому что он ее любил! — крикнула Клариса, просияв.

Бодо очень понравилось, как она это крикнула. И вообще она ему нравилась, хотя с ней приходилось всегда быть начеку. Но еще больше ему нравилась Кларисина мама.

Как-то раз за ужином, когда все они снова встретились в столовой и Клариса опять пожелала всем приятного аппетита, Бодо вдруг поинтересовался:

— А с чем его едят? С горчицей или с перцем?

Фрау Манн, Кларисина мама, рассмеялась и провела рукой по его волосам. Из этого Бодо заключил, что она к нему благоволит, хоть он и не знает никаких историй про султана и про его дочь принцессу. Осмелев, он стал время от времени отпускать всякие шуточки насчет «сырого сыра» и «пустой капусты».

А так как он говорил «по-берлински», со всякими словечками и выражениями, каких в Дрездене никто не слыхал, фрау Манн находила его высказывания очень потешными. Что бы он ни сказал, она смотрела на него чуть ли не с восхищением. А Бодо, почувствовав, что его тут поняли и оценили, принялся болтать без умолку.

В этот раз на ужин не было ни «пустой капусты», ни «сырого сыра». Подавальщица принесла на подносе отбивные и принялась раскладывать их по тарелкам. Бодо вдруг заметил, что Клариса пристально за ним наблюдает. Видно, хочет посмотреть, как он станет расправляться с таким трудным блюдом. Он пододвинул тарелку с отбивной к ней поближе и сказал:

— Хочешь? Бери. Я не люблю жевать подошвы.

Фрау Линден покачала головой:

— Словно его никто не учил, как надо вести себя за столом!

Но фрау Манн рассмеялась, так и не успев донести нож и вилку до своей тарелки.