Кристине Нёстлингер - Обменный ребенок

Конечно же, мы не опоздали, а опять были непунктуальны. Пришлось почти полчаса стоять в зале прилета и наблюдать, как люди с других самолетов ожидают свои чемоданы. Мне захотелось куда-нибудь полететь. Насколько приятнее, взяв чемодан, прошлепать к выходу, чем стоять стиснутым в ожидании обменных детей!

Наконец объявили о самолете из Лондона. Вскоре появились дети. Петер, приплюснув нос к стеклу, разглядывал мальчиков и девочек, толпившихся у транспортера с чемоданами. «Я не вижу Тома! Тома нет! Его нет!» — волновался Петер. Я пытался его успокоить: «Половина ведь стоит спиной!» Но Петер не успокаивался: он бы узнал своего друга сзади, даже в безлунную ночь.

— Нет-нет! — сокрушался он. — Том не прилетел! — Потом вдруг, зажмурив глаза, прошептал: — Боже мой! Я упаду в обморок!

— Что случилось? Что случилось? — встревожился я.

Петер, не открывая глаз, схватился за щеку. Выглядел он так, будто на него свалилось все мировое зло. Родители тоже заметили его странное поведение.

— Что с тобой, Петер? — озабоченно спросила мама.

— Что случилось? — встревожился и папа.

Тем временем на транспортере появились лондонские вещи. Первой прикатила огненно-красная сумка с расстегнутой молнией и вываливающимся барахлом. За ней — лягушачьего цвета помятый чемодан, а потом — огромный черно-белый узел.

Пухлый, веснушчато-рыжий парень протиснулся к вещам, одной рукой схватил узел и красную сумку, другой — зеленый чемодан и поплелся к таможеннику.

Петер, беспомощно оглядев меня и родителей, сказал: «For heaven’s sake! It's Jasper the devil!» (Может быть, от шока он забыл родной язык, а неприятные воспоминания натолкнули его на английские слова. В переводе это значило: «Боже ты мой! Это же дьявол Джаспер!»)

Названный дьяволом мальчик вошел в зал ожидания, бросил свои вещи на пол и стал озираться.

— Кто такой Джаспер? — спросила мама.

— Брат Тома.

— Его тоже обменяли? — поинтересовался отец.

— А где же наш Том? — допытывалась мама.

Петер беспомощно пожал плечами.

Лондонские ребята один за другим проходили таможню. В зале ожидания их разбирали взрослые. Некоторые держались друг за друга: их, видимо, не сразу узнали.

Пухлый Джаспер стоял как скала посреди этой сутолоки, не обращая внимания на то, что своими вещами загородил проход. Чем-то он мне нравился. Я уже не выискивал глазами потерявшегося Тома, а смотрел только на него. Заметил — он что-то вынул из заднего кармана. Ага, фотографию, наклеенную на листок бумаги. Он неприязненно посмотрел на нее, потом так же неприязненно на окружающих. И тут увидел нас. Сначала угрюмо кивнул Петеру, взял чемодан, сумку, узел и, согнувшись от тяжести, поплелся к нам. Подойдя, бросил багаж на пол, поглядел опять на фотографию, сам себе утвердительно кивнул и сказал:

— I am Jasper! (Я — Джаспер!)

— And where is Tom? (А где Том?)

Пухлый Джаспер мрачно ответил:

— He is sick. Broke his left leg! They sent me instead of him! (Болен. Сломал левую ногу. Меня послали вместо него.)

Родители, я думаю, не особенно огорчились, что Том сломал ногу, а вместо него прибыл Джаспер. Еще бы! В конце концов папа хотел, чтобы у меня был друг, а мама интересовалась только произношением.

А мне стало не по себе. То ли из-за шепота Петера, то ли из-за дурных предчувствий. Я отношусь к людям, у которых бывают предчувствия…

Но, как бы то ни было, первый день с обменным ребенком начался. Начались те самые шесть недель, о которых я и хочу рассказать.

Мама с папой хотели было отнести багаж Джаспера в машину. Но Джаспер зарычал. Правда-правда, по-настоящему зарычал, Как пес, у которого отнимают кость. Испуганные папа с мамой тут же отказались от попытки помочь. Джаспер сам взял узел, сумку и чемодан. Фотографию с указателем вершин он просто бросил. Мама, мило улыбаясь, ее подняла, а папа сказал: «Ничего удивительного! Он смущен».

Папа открыл багажник, Джаспер бросил туда сумку и чемодан. Папа хотел положить туда же узел, но тот был слишком для этого тяжел.

— Уф! — простонал папа. — Что у тебя там, парень? — Он с трудом загрузил узел в багажник. — Двадцать килограммов, не меньше!

— Наверняка его коллекция гальки, — сказал Петер, — он ее повсюду за собой таскает.

— Любопытно! Маленький коллекционер, — весело улыбнулся папа и, ткнув в узел, спросил: «Stones?» («Камни?»)

Джаспер промолчал.

— In Austria we have many stones, — мужественно продолжал папа, — if you are interested in stones, you will make eyes by us! (В Австрии много камней; если ты интересуешься камнями, то только раскрывай глаза!)