Вупи Голдберг - Трагедия с туфлями

И все-таки я плюхаюсь на скамейку так, словно у меня вдруг исчез позвоночник.

— Вот и правильно, — успокаивает меня Джессика. — И Леонардо да Винчи тоже наверняка умел уживаться с неприятными людьми.

Все-таки Джессика — умница, что упомянула Леонардо. От одного его имени я немного успокаиваюсь и уже могу вести себя как разумный человек.

— Привет!

Входит Алекс и садится прямо на пол возле нашей скамейки.

— А где твоя пачка? — спрашивает Эпата. Алекс бросает в нее балетной туфлей и улыбается. Алекс с мамой приехали в Нью-Йорк из Джорджии всего пару месяцев назад. Ее мама придумывает всякую необычную одежду и заставила Алекс надеть на первое занятие огромную пачку в блестках и колготки с розовыми молниями на заду. Меня при этом не было, но историю слышала множество раз. Правда, потом мама все-таки одумалась, и теперь Алекс ходит в обычной форме. Сегодня на ней коричневое трико и коричневые же колготки. Печатая шаг, входит Террела.

— Привет! — говорит она, садится на скамейку и снимает уличную обувь. Движения у нее плавные и точные. Ничего лишнего. Леонардо такая правильность понравилась бы.

— Наконец-то Орден Феи Драже снова в сборе, — говорит Эпата, улыбаясь нам всем. Наш Орден возник этим летом, когда мы с Эпатой, Террелой, Джерзи, Джоанной и Джессикой помогали Алекс выучить танец к концерту.

— Тоже мне «наконец-то», — говорит Террела. — С летнего семестра всего-то две недели прошло.

Эпата бросается к ней с объятиями — больше чтобы подразнить, потому что Террела не из тех, кто любит всякие сюси-пуси.

— Но я так по тебе соскучилась, мия кара! — И она делает вид, будто покрывает поцелуями голову Террелы. Та вырывается на свободу.

Входит девочка в блестящей диадеме.

— У-сю-сю, деточка, — говорит она Терреле, — а ты знаешь, что миленькие маленькие девочки учатся не здесь, а на втором этаже? — она упирает руки в бока и приторно-фальшиво улыбается.

Увы, девочка в диадеме учится в нашем классе с самого начала. И она прекрасно знает, что Террела тоже ходит в наш класс. Террела на год нас младше, но танцует просто здорово. Ну, а девочке в диадеме обязательно надо кого-нибудь задразнить. Наверное, из-за тяжелой диадемы у нее нарушилось мозговое кровообращение.

— Деточка, — преувеличенно вежливо отвечает ей Террела, — кабаны учатся не здесь, а в Африке, так что беги-ка ты за билетом на самолет.

На прошлом концерте девочка в диадеме танцевала в костюме кабана, и напоминание об этом ей явно не по вкусу. Но она не успевает ответить, потому что в раздевалку входит мисс Деббэ. На ней тюрбан — как всегда, и она сильно накрашена — как всегда. В правой руке у нее резная деревянная шкатулка. Чтобы привлечь наше внимание, мисс Деббэ стучит тростью по полу.

— Начнем наше занятие. Идемте, медам, — говорит она с сильным французским акцентом, разворачивается и направляется к лестнице.

Мы топаем следом.

— Видели шкатулку? — спрашивает Алекс. — Это что, сегодня опять будет речь про пуанты?

— Это уж наверняка, — отвечает Эпата. — Вздремнем, сестренки?

— Ты что! — пихает ее в бок Алекс. — Я вот не прочь еще раз послушать — интересно же!

— Ты просто эту речь всего один раз слышала, — говорит Эпата. — А мы — миль вэсес, миллион раз.

— Всего только девять, — поправляю я.

— А, без разницы, — говорит Эпата. — Разбуди меня ночью, и я все повторю слово в слово.

Мы поднимаемся на самый верх, поворачиваем налево и входим в главную студию — это мой любимый класс в школе. По левой стене идут высокие окна. Медового цвета деревянный пол залит солнцем.

— Садитесь, пожалуйста, — говорит мисс Деббэ.

Мы садимся на пол. Я озираюсь вокруг. Новеньких у нас нет, здесь все те же девочки, с которыми мы занимались летом. Позади нас сидят тройняшки. На голове у Джоанны бейсболка. Сейчас мисс Деббэ попросит ее снять…

— Джоанна, сними, пожалуйста, бейсболку, — говорит мисс Деббэ.

Джоанна торопливо стягивает кепку.

— Итак. Я рада поздравить вас с началом осеннего семестра в школе балета «Щелкунчик». Всех вас я знаю, а вы знаете меня. Нам с вами известно, какую огромную роль играет танец. Танец — это движение. И все же я хочу кое о чем вам напомнить.

Она открывает шкатулку, вытаскивает сверток в желтой папиросной бумаге и достает пару старых балетных туфелек.

— Все вы знаете, что у меня нет ничего дороже этих туфелек. Некогда их носила мисс Камилла Фримен, первая чернокожая прима-балерина «Балета Нью-Йорка». Она совершила то, что многие считали невозможным. Она трудилась, не жалея сил, и открыла путь на сцену другим чернокожим балеринам по всему миру.