Роберт Хайнлайн - Морин и Клифф

— Если что, мы используем джип, — пообещала миссис Санта Клаус и повернулась к Маме.

Мама начала что-то говорить о протертой травке и витаминном супчике, но Папочка ее прервал:

— Это было для нас двоих. Дети закажут себе сами.

Мама проглотила это молча.

Младший никогда не заморачивался с меню.

— Мне двойной каннибальский бутерброд, — объявил он.

Миссис Санта Клаус вздрогнула.

— Что такое, — грозно спросила она, — «каннибальский бутерброд»?

Младший объяснил. Миссис Санта Клаус смотрела на него так, как будто надеялась, что он сейчас уползет туда, откуда приполз. Наконец она сказала:

— Миссис Санта Клаус всегда дает людям то, что они хотят. Но тебе придется съесть это на кухне, сюда приходят другие люди обедать.

— Лады, — согласился Младший.

— Ну а ты, сладкая моя, что бы хотела ты? — спросила она у меня.

— Я бы хотела всё, — ответила я несчастным голосом, — но я нахожусь на редуцированной диете.

Она сочувственно закудахтала.

— Тебе нельзя есть что-то особенное?

— Ничего специфического — только пищу. Мне нельзя есть еду.

— Тебе будет нелегко найти здесь низкокалорийную пищу. Подобная кулинария никогда не вызывала моего интереса. Я подам тебе то же самое, что и твоим родителям, а ты можешь съесть что пожелаешь, и так мало, как пожелаешь.

— Хорошо, — сказала я слабым голосом.

Честно, я пыталась. Я считала до десяти между кусочками, но вскоре заметила, что считаю всё быстрее и быстрее, стремясь покончить с блюдом прежде, чем подадут следующее.

Потом я поняла, что стала опустившейся женщиной, но меня это не заботило. Я была окружена теплым туманом калорий. Едва моя совесть выглянула из-за края моей тарелки, как я пообещала всё восполнить завтра. И она опять уснула.

Младший вышел из кухни со следами розового кондитерского крема на лице.

— Это твой каннибальский бутерброд? — спросила я.

— Ха? — ответил он. — Ты бы видела, что у нее там творится. Ей стоит заняться тренировочной диетой.

Много времени спустя Папочка сказал:

— Как ни прискорбно, но нам пора в путь.

Миссис Санта Клаус сказала:

— Оставайтесь здесь, если хотите. Мы можем вас разместить.

Таким образом, мы остались, и это было прекрасно.

Я проснулась, решительно настроенная пропустить свои двадцать восемь калорий томатного сока, но я не учла миссис Санта Клаус. Не было никаких меню; крошечные чашечки кофе появлялись, едва вы садились за стол, а за ними незаметно, одно за другим и прочие блюда. А именно: грейпфрут, молоко, овсянка со сливками, яичница с сосиской и тостики с маслом и джемом, бананы в сливках — а когда вы были уверены, что всё закончилось, прибывала самая воздушная вафля в мире, и ещё масло, и еще земляничный джем и сироп, а потом снова кофе.

Я ела всё это, и моя личность безнадежно разрывалась между отчаянием и экстазом. Мы уезжали оттуда, чувствуя себя великолепно.

— Завтрак, — провозгласил Папочка, — должен быть обязательным, как образование. Я выдвигаю гипотезу, что между современной тенденцией манкировать завтраком и ростом преступности у несовершеннолетних существует прямая зависимость.

Я не сказала ничего. Мужчины — моя слабость, еда — моя погибель, но мне было всё равно.

Завтракали мы в Барстоу [15] Барстоу — городок в округе Сан-Бернардино, штат Калифорния , только я осталась в автомобиле и пыталась подремать.

Клифф встретил нас в отеле, и мы с ним тут же извинились и ушли, потому что Клифф хотел свозить меня и показать университет. Когда мы пришли на автостоянку, он сказал:

— Что случилось? Ты выглядишь так, будто потеряла своего последнего друга — и ты определенно истощена.

— О, Клифф! — сказала я, и разрыдалась у него на плече. Некоторое время спустя он вытер мне нос и включил зажигание.

Пока мы ехали, я рассказал ему обо всем. Он ничего не сказал, но вскоре сделал левый поворот.

— Разве это дорога к университетскому городку? — удивилась я.

— Не бери в голову.

— Клифф, тебе противно со мной?

Не говоря ни слова, он припарковался около большого общественного здания и провел меня внутрь. Здание оказалось художественным музеем. Всё так же молча он отвел меня в зал старых мастеров. Там Клифф указал на одно из полотен.

— Вот, — сказал он, — вот мой идеал женской красоты.

Я посмотрела. Это был Рубенс, «Суд Париса».

— И вот… и вот… — продолжал Клифф. Все картины, на которые он показывал, были Рубенса, и, готова поклясться, его модели никогда не слышали о диетах.