Люси Монтгомери - Аня и Долина Радуг

— Ох, надо же! Папа, мы совсем забыли, что у них в этот вечер было молитвенное собрание, — воскликнул Джерри в ужасе.

— Значит, это правда… и вы действительно пели?

— Ну, папа, я не знаю, что ты называешь непристойными песнями. Мы пели церковные гимны… понимаешь, это был концерт духовной музыки. Что в этом плохого? Я же говорю тебе, мы начисто забыли, что у методистов в этот вечер молитвенное собрание. Они раньше все время проводили собрания по вторникам, а тут вдруг перешли на четверги — трудно все упомнить.

— Вы не пели ничего, кроме гимнов?

— Ну, — сказал Джерри, краснея, — под конец мы спели «Полли Уолли Дудль». Фейт сказала: «Давайте завершим чем-нибудь веселеньким». Но мы ничего плохого не хотели, отец… честное слово, не хотели.

— Папа, это я придумала устроить концерт, — сказала Фейт, опасаясь, что мистер Мередит возложит всю вину на Джерри. — Ты ведь знаешь, три недели назад методисты сами проводили концерт духовной музыки у себя в церкви. Я подумала, что было бы очень интересно устроить такой же. Только они при этом еще читали молитвы, а мы молиться не стали, так как слышали, будто люди считают ужасно неприличным то, что мы молимся на кладбище. И ты сидел все время здесь, у окна, — добавила она, — и нам ни слова не сказал.

— Я не заметил, чем вы были заняты. Хотя, разумеется, это не может служить мне оправданием. Я виноват больше, чем вы… и я это сознаю. Но зачем вы спели под конец эту глупую песню?

— Мы не подумали… — пробормотал Джерри. Он чувствовал, что это плохая отговорка, особенно учитывая то, как сурово он сам отчитывал Фейт в клубе «Хорошее поведение» за беспечность. — Нам жаль, отец… очень жаль. Задай нам хорошенько… мы заслуживаем, чтобы нас как следует пропесочили.

Но мистер Мередит не стал ни «пропесочивать», ни «задавать». Он сел, подозвал к себе поближе своих маленьких грешников и поговорил с ними — ласково и проникновенно. Охваченные стыдом и раскаянием, они чувствовали, что никогда больше не поступят так глупо и легкомысленно.

— Нам придется сурово наказать себя за этот концерт, — шепнул Джерри, когда они тихонько пошли наверх, чтобы лечь в постели. — Завтра первым делом проведем заседание клуба и решим, как это сделать. Я никогда не видел, чтобы папа был так огорчен. Но лучше бы методисты выбрали раз и навсегда какой-нибудь один день для своих молитвенных собраний, вместо того чтобы перебирать все дни недели.

«Во всяком случае, я рада, что это оказалось не то, чего я боялась», — пробормотала Уна про себя.

А в кабинете мистер Мередит, оставшись один, сел за свой письменный стол и уронил голову на руки.

— Боже, помоги мне! — сказал он. — Плохой из меня отец. О Розмари! Если бы ты любила меня!

На следующее утро, перед тем как отправиться в школу, члены клуба «Хорошее поведение» провели специальное заседание. Обсудив разные предложения, остановились на том, что самым подходящим наказанием будет день строгого поста.

— Не будем ничего есть целый день, — сказал Джерри. — Мне давно хотелось узнать, что такое пост. А тут представляется удобный случай это выяснить.

— Какой день мы выберем для этого? — спросила Уна.

Ей показалось, что наказание довольно мягкое, и ее, пожалуй, даже удивило то, что Джерри и Фейт не придумали ничего более тяжелого.

— Давайте понедельник, — сказала Фейт. — По воскресеньям обед у нас обычно сытный, а в понедельник ни завтрак, ни обед все равно никуда не годятся.

— Но тогда пропадает весь смысл наказания! — воскликнул Джерри. — Мы должны выбрать не самый легкий день для поста, а самый тяжелый… и такой день — воскресенье, поскольку, как ты справедливо заметила, по воскресеньям у нас обычно ростбиф вместо холодного «того же самого». Тут и наказания особого не было бы, если бы мы всего лишь отказались есть «то же самое». Давайте в следующее воскресенье. Самый подходящий день: папа собирается поменяться со священником из Верхнего Лоубриджа для проведения утренней службы. Так что его не будет дома до самого вечера. Если тетушка Марта удивится, что это с нами, мы ей скажем, что постимся для блага наших душ, и что это есть в Библии, и чтобы она нам не мешала… и я думаю, она от нас отстанет.

И действительно, тетушка Марта мешать им не стала. Она просто сказала, как всегда раздраженно и ворчливо: «Что еще за глупости вы, безобразники, тут затеваете?» — и больше об этом не думала. Мистер Мередит ушел из дома рано утром, когда все еще спали. Ушел также без завтрака, но, в этом, конечно, не было ничего необычного. Он часто забывал позавтракать, и некому было ему об этом напомнить. Завтрак — такой завтрак, какой обычно готовила тетушка Марта, — было совсем нетрудно пропустить, не пожалев об этом. Даже голодные «безобразники» чувствовали, что теряют не так уж много, отказываясь от «комковатой овсянки и снятого молока», некогда вызвавших презрение Мэри Ванс. Но все было по-другому, когда пришло время обеда. Они успели ужасно проголодаться, и наполнивший дом запах ростбифа — совершенно восхитительный запах, несмотря на то что ростбиф был очень плохо прожарен, — показался им невыносимо аппетитным. В отчаянии все четверо бросились на кладбище, куда он не доносился. Но Уна не могла оторвать глаз от окна столовой, за которым можно было видеть безмятежно обедающего священника из Верхнего Лоубриджа.