Астрид Линдгрен - И снова о нас, детях из Бюллербю

Вечером, когда взрослые наконец наелись, они поднялись наверх, чтобы поиграть с нами. Мы играли в жмурки. Водил дядя Нильс. Ему завязали глаза большим клетчатым платком, и нам очень нравилось подбегать и дёргать его за пиджак.

Потом мы играли в фанты. Моим фантом было маленькое золотое сердечко. Когда судили, моему фанту выпало три раза перекувырнуться через голову. Это очень просто. Я перекувырнулась, и мне вернули мой фант. А Улле должен был крикнуть в печку имя своей возлюбленной. Он подошёл к печке и крикнул: «Лиза!» Лассе так и покатился со смеху, а я чуть не сгорела от стыда. Улле с презрением посмотрел на нас и сказал:

— Дураки! Я назвал мою маму, ведь её тоже зовут Лиза!

Нашему папе выпало покаркать вороной. Но самое смешное задание получила тётя Йенни. Она должна была залезть на стол и прокукарекать по-петушиному. Правда, тётя Йенни отказалась влезать на стол.

— Чепуха! — заявила она. — Ни один стол не выдержит такую толстуху!

Наверно, она была права, потому что весила больше ста килограммов.

Наконец нас отправили спать, и это было самое интересное на всём празднике. В зале на полу нам постелили соломенные матрацы и дали каждому по одеялу. Я обожаю ночевать в незнакомых местах. Там пахнет не так, как дома. А как приятно лежать на полу! Когда мы улеглись, взрослые пришли взглянуть на нас.

— Смотрите, вот лежит несколько метров молодой Швеции! — сказал мой папа.

Взрослые думали, что мы сразу заснём. Но четырнадцать детей не могут лежать молча, поэтому сразу не заснул никто. Нанна, старшая дочка тёти Йенни, рассказала нам об одном кладе, который какой-то рыцарь давным-давно зарыл поблизости от их дома. Лассе решил тут же идти искать этот клад. Но Нанна сказала, что его никто не может найти, потому что он заколдован. Не знаю, может быть, Лассе всё-таки ходил искать клад, я заснула.

Домой мы отправились только к концу второго дня. Было уже почти темно. Мы больше ничего не кричали друг другу, потому что очень устали. Я лежала в санях на спине и смотрела на звёзды. Их было много-много, и все они были страшно далеко. Я забралась поглубже под меховую полость и шёпотом запела, так, чтобы меня не услыхали Лассе и Боссе:

— Где ты, звёздочка, живёшь?

Что ты ешь и что ты пьёшь?

Надеюсь, и в будущем году тётя Йенни пригласит нас к себе на праздник.

Если пересечь загон, где летом пасутся коровы Анны и Бритты, выйдешь прямо к небольшому озеру. Зимой мы там катаемся на коньках. В этом году лёд на озере был особенно гладкий. Но мама запретила ходить на озеро, потому что там сделали прорубь, когда рубили лёд для нашего погреба. Я сказала маме:

— Да ведь её оградили можжевельником, мы его увидим и не станем подходить близко.

И мама нас отпустила.

Но на Лассе иногда находит дурь. Особенно, когда ему хочется, чтобы все обратили на него внимание. Так было и на этот раз. Лассе стал кататься у самой проруби.

— Смотрите на прославленного конькобежца из Бюллербю! — кричал он, подъезжая к самой проруби и сворачивая в последнюю секунду.

— Осторожней, Лассе! — предупредил его Улле.

Мы стали бранить Лассе, но это не помогло. Он катался вокруг проруби и выделывал всякие кренделя. Лассе умеет ездить даже задом наперёд!

— Вот как мчится великий конькобежец из Бюллербю! — крикнул он снова.

В самом деле, Лассе мчался задом наперёд, спиной к проруби. На этот раз он не успел свернуть и плюхнулся в воду. Мы, конечно, заорали. И Лассе тоже, даже ещё громче, чем мы. Мы очень испугались, что он утонет. Но потом мы легли на лёд цепочкой и ухватили друг друга за ноги. Ближе всех к проруби лежал Боссе, Улле держал его за ноги, а мы держали Улле. Боссе протянул Лассе руку, помог ему выбраться на лёд, и мы со всех ног пустились домой. Лассе почти плакал, но всё-таки не по-настоящему.

— А если бы ты сейчас был усопленником, как бы ты пришёл домой? — спросил Боссе.

— Дурак, не усопленником, а утопленником! — огрызнулся Лассе.

Но конечно, он был благодарен Боссе за то, что тот помог ему выбраться из проруби. Иначе он ни за что не подарил бы ему всех своих оловянных солдатиков.

Мама ужасно рассердилась на Лассе. Она заставила его лечь в постель и выпить горячего молока. И не разрешила встать до самого вечера. «Пусть полежит и подумает о своих грехах», — сказала мама. Вот после того как Лассе полежал и подумал, он и подарил Боссе своих солдатиков.