Сергей Вольф - Мне на плечо сегодня села стрекоза

— Ты пойми, Алеша, — ласково говорила она (а она такая ласковая, хотя и железная, что с этим бороться почти невозможно. Или потому и железная, что очень ласковая?) — Ты пойми, дорогой. Это очень-очень стыдно, что в драмкружке старшеклассников нет ни одного актера из нашего шестого «бэ».

— Но почему именно я? — спросил я.

— Вечер, где ты отменно прочел Лермонтова, доказал это с блеском. Ты — наш лучший.

Я резонно заметил, что вовсе не каждый класс с шестого по десятый должен дать школе своего актера: двадцать человек — очень даже многовато. Но она сказала ласково и твердо, что, может быть, и многовато, но это пускай другим классам будет стыдно, что у них нет для школы отличного актера, а нашему классу стыдно быть не должно.

Все почему-то стали ей аплодировать, а Таняпка Беленькая крикнула:

— Ты — наша гордость!

Ну, засунули меня в этот кружок, очередное занятие было назначено на воскресенье, и рыбалка чуть не сорвалась. Мы все же поехали, удалось: репетиция эта была внеочередной и ее отменили из-за отсутствия костюмов, а вообще-то кружок был в среду.

Не знаю почему, может быть потому, что я очень волновался перед этой рыбалкой, мы с Гошаней на нашу с дедом стандартную электричку опоздали и поехали на следующей, на пятнадцать минут позже.

Волновался я из-за Светы. Увижу я ее или нет, поедет она или не поедет — вот о чем я думал. Я очень хотел ее увидеть, но боялся.

Я, по-своему, даже обрадовался, когда мы с Гошаней опоздали на нашу электричку. На следующей рыболовы тоже были, но все незнакомые, и Айседоры со Светой среди них не было. Позже кто-то тронул меня за плечо, я испуганно обернулся и тут же обрадовался — это был Коля, осветитель из цирка. Он плюхнулся рядом с нами, и я познакомил его с Гошаней.

— Новичок, — сказал я Коле, кивая на Гошаню. — В первый раз едет.

— Завидую, — сказал Коля.

— Почему же? — спросил Гошаня.

— Это совершенно особое, давно забытое чувство, — сказал Коля. — А чего ты ко мне в цирк не являешься? — спросил он у меня.

— Да я не знаю, — сказал я. — Как-то неудобно. (Он сделал большие удивленные глаза.) Да и телефона твоего я не знаю.

— А зачем? Просто приходи. И ты приходи (это он Гошане сказал). А телефон три — семнадцать, запомни, внутренний, со служебного входа.

— Отлично, — сказал Гошаня. — Спасибо. А тигры в ближайшее время намечаются? Люблю тигров.

— Тигров сейчас нет, — сказал Коля. — Зато есть полеты под куполом и прыжок экстракласса через десять лошадей.

— Отлично, — сказал Гошаня.

Когда мы уже шли по льду, Коля сказал, что пойдет дальше, на струю, плотву ловить, а мы вскоре свернули с Гошаней в сторону. Здесь подо льдом были каменные гряды, мелко, и я объяснил Гошане, что жилка тут будет меньше путаться, глубина всего метра два, а главное, ловить окуня мы будем на мормышку, с кивком: для начинающего это проще, кивок хорошо виден, и вообще начинающему на валидольную баночку ловить труднее.

— Давай-давай, — сказал Гошаня. — Мне все равно. Где наша не пропадала!

— Ну вот, — сказал я, ставя ящик на лед. — Теперь я буду тебя учить.

— Слушай, — сказал Гошаня. — Давай не так. Я буду все делать сам как умею, а ты по ходу будешь мне подсказывать, делать замечания. Идет? Так мне будет легче.

Тут же он абсолютно правильно собрал ледобур и начал сверлить. Просверлив лед, он задвигал ледобуром вверх-вниз, так что почти весь лед оказался наверху, крякнул, ну, прямо, как мой дед, достал из ящика удочку с двумя мормышками и черпак, плюхнулся на ящик и, выбрав из лунки черпаком остатки льда, весело заржал и сказал:

— Пор-рядок! Ну как?

Я молча развел руками: мол, все верно.

— Теперь смотри, — сказал Гошаня. — Смотри на меня и учи. Э-эх, где наша не пропадала!

Тут же он отцепил от ручки удочки обе мормышки, и нижнюю, тяжелую, и маленькую верхнюю, снял катушку с тормоза и, держа мормышки в левой руке, правой лихо маханул метра полтора жилки. Делал он все быстро, легко и уверенно. Удочку аккуратно положил на лед справа от себя, мормышки — на левое колено, тут же достал из-за пазухи коробочку с мотылем…

— Та-ак, — приговаривал он. — Насаживаем мотыля! Та-ак. Теперь на нижнюю. Коробочку — за пазуху. Тэ-э-экс! Па-аехали. Смотри, малыш, и учи меня. Тэ-экс!

Он опустил мормышку в воду и стал сбрасывать рукой жилку с катушки — «тэ-экс, тэ-экс». Наконец кивок перестал сгибаться под тяжестью мормышки.

— Тэ-экс! — приговаривал Гошаня. — Теперь наша нижняя легла на дно. Чудесно. Подмотаем чуть-чуть. Та-ак…