Илья Туричин - Закон тридцатого. Люська

— Н-нет-нет… Не уходи… Не надо… Ничего не надо… Это я раз-знервничалась… Сейчас прой-дет…

Люська усадила ее на ящик.

— Я хоть воды принесу.

— Н-не надо… Не уходи…

Они посидели молча, прижавшись друг к другу. Люська гладила вздрагивающие Галины плечи.

— Они неспроста эту ревизию… Видела, как Нина мечется?.. И Василий Васильевич не пришел…

— Ну и что?

— Счастливая ты… — пробормотала Галя. — Тебя и запутать нельзя… — И опять схватилась за голову.

Люське стало жутко. Впервые сталкивалась она с чужим непонятным горем вот так — лицом к лицу.

Разгуляй не пришел и на следующий день.

В обеденный перерыв в палатку заглянула Нина Львовна.

— Телегина, тебя просят приехать к товарищу Епишеву.

«Вот оно, начинается, — подумала Люська. — Сейчас будет меня прорабатывать. Все они, жулики, заодно. Пусть! Все равно не отступлюсь!»

— Зачем это вызывают тебя? — испуганно спросила Галя.

— Наверно, ругать будет за строптивость.

— Слушай, Люся, узнай, что с нашим директором. Может, там, в торге, знают?

Люська кивнула. По дороге в торг она позвонила Мише.

— Здравствуй, Миша!

— Здравствуй! Как самочувствие?

— Самочувствие хорошее. Иду ко дну.

— В каком смысле?

— В прямом. Меня вызывают в торг, к самому товарищу Епишеву.

— О-го!..

— Вот тебе и «о-го»…

— Боишься?

— А чего мне бояться? Пусть он боится, — дерзко сказала Люська.

— Ну, правильно в общем.

Люська хоть и храбрилась, но в душе все-таки побаивалась. А Мишин голос ее как-то успокаивал.

— Ты скажи мне чего-нибудь…

— А чего?

— Ну, чего-нибудь… Чудак!.. Ну, хоть про погоду скажи.

Миша посопел в трубку.

— Про погоду?.. Гм… Дождик будет.

— Спасибо за информацию. Укутывай шею шарфом. Сморкайся в носовой платок.

Она повесила трубку, представила себе обескураженного Мишу на другом конце провода и, все еще улыбаясь, вышла из телефонной будки.

Над городом клубились низкие тучи, и в самом деле собирался дождь.

— Товарищ Епишев занят. Обождите немного.

Люська села на жесткий диванчик. Огляделась. За канцелярскими столами склонились люди. Равнодушно щелкали арифмометры. Очень маленький, с худым темным лицом человек, зажав в угол другого, большого и толстого, что-то с жаром доказывал ему.

Женщина, сидевшая за ближним столом, оторвалась от бумаг, подняла голову:

— Потише, товарищи.

— Виноват, исправлюсь, — сказал маленький.

В дверях кабинета появился Епишев.

— Телегина из тридцать первого пришла?

Люська вздрогнула.

— Я здесь.

— Заходите.

Люська поднялась, поправила платье.

Маленький человечек перехватил ее у самых дверей:

— Вы из тридцать первого? Ну, как у вас там?

Так и впился в Люську глазами.

— Нормально!

— Нормально? — пробормотал человечек. — Ммм-да…

Люська обошла его и шагнула в кабинет.

Епишев стоял посредине кабинета. Несмотря на сутулость, он показался Люське очень высоким. На стуле возле стола сидел какой-то военный.

— Здравствуйте, товарищ Телегина. — Епишев протянул Люське руку.

— Здравствуйте.

Епишев смотрел на Люську, чуть склонив голову набок.

— Что ж это вы? Не успели начать работать, а уже выговор получили! Деньги присвоить пытались.

— Ничего я не пыталась.

— А две недели в подсобницах ходили.

— Мало ли…

— Кто ж вам поверит, Телегина, ведь в книге приказов записано.

«Конечно. Вы-то не поверите. Вы-то за Разгуляя будете горой!» — с горечью подумала Люська.

— Записано в книге приказов? — настойчиво переспросил Епишев.

— Ну и пусть записано!

— Это как же так?

— А так. Записано — и записано. Мало ли чего написать могут. Что ж, вы бумажке, а не живому человеку поверите?

Епишев вдруг улыбнулся.

— Очень у нас с вами веселый разговор получается, Телегина.

Люська покраснела. Сказала хрипловато:

— Ругать позвали — так ругайте. Только я никаких денег не собиралась присваивать. Это Разгуляй ваш — жулик самый настоящий. Вот он и думает, что на деньги всякий польстится. Еще бы: «Деньги — эквивалент!»

— Это кто же так сказал?

— Директор.

— Значит, жулики все в вашем магазине? — вмешался в разговор военный.

— Почему все? — Люська повернулась к нему. — Там и хорошие люди есть. А Разгуляй — жулик! — твердо заключила Люська.

— Знаем, — уже другим тоном заговорил Епишев. — И что опутать он вас пытался, тоже знаем. И что вы не виноваты, знаем.

Люська посмотрела на него удивленно.