Полиен Яковлев - Шурка — Зубная Щетка

Когда нарыв на десне прорвался, мать повела Шурку к зубному врачу.

— Да, у него четыре зуба никуда не годятся, — сказал доктор: — самое лучшее их вырвать.

Целую неделю ходил Шурка к врачу.

Когда его усадили в кресло и потянули за больной зуб щипцами, — он так, несчастный, орал, так ему было больно, что даже ногами дрыгал.

— Разве можно так зубы запускать? — сказал доктор: — почистить лень, а теперь приходится такие мученья переносить.

Из-за зубов Шурка не ходил в школу больше недели. Ко всему у него еще кашель открылся.

— Вот видишь, Шура, — говорила мать, — смотри какой Петя здоровый, веселый, сильный, как ему легко всякие науки даются, а ты по лени и по глупости распустил себя, и на кого ты стал похож? В ученьи отстал, только и знаешь, что на разные немочи жалуешься, как старик. А потом я у тебя и куртке папиросы нашла. Неужели ты куришь?

Шурка смутился.

— Это не мои папиросы… это… это… это я их на улице нашел.

— Врешь. А почему простыня у тебя прожжена?

— Не знаю…

Потеряв всякую надежду исправить Шурку, Володя сообщил о нем в отряд.

— Ты не думай, что я на тебя кляузничаю, — сказал он, — как мне ни жаль тебя, но я был принужден сообщить о тебе вожатому.

— Ябеда! я тебе морду набью!

— Не ябеда, а должен я про тебя сказать. Может быть, это тебя исправит…

Обсудив поведение Шурки, пионеры удалили его из отряда, дав срок на исправление.

Отстав от товарищей, Шурка остался в классе на второй год.

В то время, как пионеры, следуя всем своим законам и обычаям, быстро развивались и умственно, и физически, Шурка сидел целые дни дома, ничего не читал, ничего не делал, и только и знал, что курил.

Мать прямо не знала, что с ним делать.

Пришли летние каникулы. Пионеры готовились всем отрядом в экскурсию на море, где предполагали прожить все лето в лагере.

— Эх, Шурка, Шурка, — покачивал головой Петька, — сам ты себя наказываешь.

Шурка ходил из угла в угол, насупившись:

— Плевал я на вашу экскурсию.

Однако, он это только говорил. Где-то в глубине точил его червячек. И неприятно ему было, и стыдно, а главное досадно на самого себя.

— А, ведь, как бы хорошо сейчас с ребятами на море… Эх!

Чрез несколько дней пионеры уехали. Шурка остался один и ходил мрачнее тучи.

Раз он зашел в комнату матери. Мать сидела у окна и плакала.

— Ты о чем, мама?

Мать ничего не ответила. Понял Шурка, что он, и только он, является причиной ее огорчения.

Не по себе Шурке. Скучно как-то, нудно. Не знает Шурка, за что взяться.

Вышел во двор, стал дразнить Шарика, но и тот убежал.

Пошел опять Шурка в комнаты, сел за стол и стал рисовать. Нарисовал море, лодку с парусом, а в лодке пионеров.

И еще тоскливее стало. Еще-бы! Петька с Володькой, небось, сейчас по морю на лодке катаются, весело им, интересно, а он, Шурка, дома остался и уже не пионер…

Скучно…

— Мыльные пузыри пускать, что ли?

Лениво поднявшись, Шурка пошел к умывальнику.

На умывальнике лежала чья-то новенькая зубная щетка.

— Какая красивая щеточка, — подумал Шурка и взял ее в руки. Повертев щетку в руках, он вдруг решил почистить себе зубы.

Вошла в сени мать.

— Ты что делаешь, Шурка?

Шурка не мог сразу ответить, потому, что у него рот был полон зубного порошку.

— Мм… — промычал он, показывая матери щетку.

— Да ты что? Моей щеткой свои грязные зубы чистишь?

— Мм…

— Покорно благодарю. Можешь теперь эту щетку себе оставить.

Выполоскав рот, Шурка спросил:

— Мне?

— Да уж бери себе. Только не верю я, что ты каждый день будешь зубы чистить.

— А вот буду.

— Посмотрим.

Вычистив зубы, пошел Шурка в комнаты.

— А, ведь, как хорошо теперь во рту, — подумал он, — не то, что после папирос. Чем бы, однако, еще заняться?

Попробовал Шурка вырезать из картона конницу, да как-то ничего не клеилось.

Задумался мальчик… Скучно… Брат с Володькой там, на море, другие ребята также с ними. Вот, небось, где весело!

— Закурить, что ли, со скуки?

Подойдя к окну, он достал из кармана пачку папирос, долго смотрел на нее, вертя в руках, вздохнул, и вдруг со всего размаху запустил ею в Шарика.

— Чорт с ними, с папиросами, не буду курить!

Даже как-то вдруг легче на душе стало.

Пошел Шурка снова к матери.

— Мама, я учиться хочу. Дай мне на лето учителя, я целые дни заниматься буду и брата догоню.

Мать обняла Шурку, поцеловала и спросила:

— А не лжешь ты, Шурка?

— Да я уже и папиросы Шарику выбросил.