Ури Орлев - Беги, мальчик, беги

Собака подняла голову. Вернер еще продолжал что-то говорить, но Юрек почти ничего не понимал. Разве что отдельные слова: «гестапо»… «Бог»… «люди»… «чем все это кончится»…

Потом солдат поднялся и направился к лестнице.

— Ты можешь оставаться здесь, — сказал он, помогая себе жестами. — А если будешь уходить, закрой люк. Но я еще вернусь.

И через несколько дней солдат действительно вернулся. Он принес несколько банок мясных консервов и буханку хлеба. Солдат приходил еще несколько раз, но нерегулярно. Иногда он даже оставался ночевать. Но им было трудно разговаривать друг с другом. Той малости немецкого и идиша, что знал Юрек, не хватало для свободного общения, а по-польски солдат знал лишь несколько слов. Поэтому, приходя в бункер, он просто похлопывал Юрека по плечу или гладил по голове, а потом угощал его конфетой или кусочком шоколада. Юрек ждал солдата и все больше скучал по нему. Ему не хотелось оставаться одному, но каждый раз, когда Вернер смотрел на часы, он понимал, что солдат собирается уходить.

А потом у него появилась идея. Он нашел в лесу кусок древесного угля, нарисовал этим углем на крышке одного из ящиков шашечную доску и половину клеток зачернил. Затем собрал шляпки от желудей и половину из них тоже закрасил углем. Вскоре пришел Вернер со своей собакой. Рекс радостно бросился к Юреку. Вернер поставил в шкаф очередные консервные банки, положил на скамью буханку хлеба и тут увидел сюрприз. Он широко улыбнулся и погладил Юрека по голове. После еды они сели играть в шашки. Теперь Вернер всегда оставался сыграть партию-другую, и порой, когда Юрек выигрывал, они оба громко радовались.

Но и это продолжалось недолго. Однажды, вернувшись из леса, Юрек нашел в бункере буханку хлеба и две банки консервов. На одной из них лежала зажигалка Вернера. Его сердце сжалось. Он понял, что никогда больше не увидит этого доброго немецкого солдата.

Юрек оставался в бункере, пока не прикончил всю еду. Потом покинул это место и пошел на поиски работы. В первой встретившейся ему деревне группа ребят натравила на него собаку. Юрек ударил ее палкой по носу. Собака взвыла и бросилась прочь, но вскоре вернулась со всеми ребятами. Так было и в следующей деревне. Наконец, после большого перехода, Юрек подошел к третьей. Внезапно ему показалось, что однажды он здесь уже был. Что-то в этой деревне было ему знакомо. Он остановился и начал удивленно разглядывать дома. Внезапно вдали послышались крики. Юрек увидел появившихся из-за угла немецких солдат. Они тоже его заметили. И в эту минуту Юрек вдруг понял, что находится в деревне, где его спасла та красивая женщина. Ни секунды не медля, он бросился в первый же проулок и помчался, петляя по деревенским улицам, к ее дому. Издали он слышал крики преследующих его солдат. Подбежав к дому, он заколотил в дверь. Она открыла ему и отпрянула от неожиданности.

— За мной гонятся, пани, — торопливо проговорил Юрек. — Спрячьте меня, пожалуйста, пани.

Она быстро затворила за ним дверь, открыла дверцу в полу, и он спустился по лестнице в подвал. Женщина быстро закрыла за ним дверцу.

И тут в дом ворвались немцы.

— Тут пробежал однорукий еврейчик со светлыми волосами. Где он?

— Я никого не видела.

— Он побежал к тебе. Мы знаем. Мы видели.

— Ко мне никто не заходил, — сказала она.

Солдаты принялись обыскивать дом. Они тыкали штыками во все места, где мог скрываться человек. Потом они стали тыкать просто повсюду, уже со злости. Один из них даже воткнул штык в корзину, где курица сидела на яйцах.

— Так ты не скажешь, куда он девался?

— Я никого не видела, — повторила она.

Немцы пришли в неистовство. Они повалили ее и избили, а потом выволокли на улицу. Двое солдат подожгли ее дом. Остальные побежали поджигать другие дома деревни.

Юрек остался один в темном подвале. От страха он сжался в комок. Он слышал тяжелые шаги над собой, ужасные крики избиваемой женщины, громкие немецкие ругательства. Потом он почувствовал запах гари. Подвал стал заполняться дымом. Где-то наверху с тяжелым грохотом падало на пол что-то тяжелое. Это рушились балки горящего дома. Юрек не знал, что дом горит, только ощущал, что ему становится все труднее дышать. Кашель разрывал горло. Сколько он находился в этом подвале — минуту? час? вечность? Кто знает. И вдруг над ним блеснул дневной свет.

— Юрек! — услышал он голос женщины. — Ты жив? Выходи, они ушли.

Он выбрался наверх. Вокруг догорали развалины дома. Он посмотрел на женщину, которая второй раз спасла ему жизнь, и на этот раз не узнал ее. Куда девалась та красавица, которая открыла ему дверь? Перед ним стояла окровавленная, вся в грязи и копоти старуха. Он в ужасе увидел наполовину разрушенный, наполовину сгоревший дом.