Энн Брешерс - Третье лето Союза «Волшебные штаны»

— Эй, расскажи мне теперь о твоих друзьях.

Бриджит не удержалась и вскоре увлеченно рассказывала, не боясь показаться маленькой и глупой.

Эта задача была самой трудной. Лене предстояло нарисовать Валию. Она так долго избегала бабушку, что теперь боялась даже смотреть на нее. В душе Лена надеялась, что Валия откажется позировать, но она сразу же согласилась.

— Если хочешь, сиди за компьютером, я могу тебя и так нарисовать, — предложила Лена.

Валия пожала плечами:

— Мне не надо за компьютер.

— Тогда смотри телевизор.

— Нет, давай прямо здесь. — Валия сидела на диване в гостиной. Собравшись с духом, Лена принялась за работу. Задача действительно была не из легких. Бабушка сильно постарела за этот год. У нее прибавилось морщин, а темные глаза под набрякшими веками казались потухшими.

Бапи любил Валию, для него она оставалась молодой и красивой. Теперь ТАКОЙ ее не видел никто, и от этого Валия изменилась, сникла.

«Надо постараться увидеть ту Валию, которую любил Бапи», — думала Лена, внимательно изучая бабушку, которая смотрела ей прямо в глаза.

Итак, Лена снова превратилась в археолога и обнаружила, что у Эффи — бабушкины брови, а у папы — рот и подбородок. Лена рисовала и теперь понимала, что может увидеть и красоту Валии.

Морщины на лице старой женщины потихоньку разглаживались, а взгляд прояснился. Лена вдруг поняла, что Валии нравится позировать и что на нее уже очень давно никто не смотрел. Все сочувствовали бабушке и именно поэтому избегали ее. Избегали ее гнева, одиночества, страдания, жалоб, раздражения.

Неудивительно, что Валия была обижена на весь мир. Сын привез ее сюда чуть ли не силой и теперь жалел об этом, но и Валия жалела, что она оказалась в Америке. Господи, какая чушь!

Лена рисовала и рисовала, а Валия сидела уже час с лишним, не шелохнувшись и не произнося ни слова. Она была превосходной моделью, гораздо лучшей, чем те, в школе, которым платили пятнадцать долларов в час.

Лене захотелось плакать. До чего же бабушка одинока! Как ей нужно внимание! И какие они дураки, что не замечали этого!

Закончив, Лена подошла и поцеловала Валию в макушку. Бабушка, казалось, была растрогана — она давно забыла о любых проявлениях нежности.

Лена со смущением показала Валии готовый портрет. «Я увидела тебя, — думала она. — Я наконец-то тебя увидела».

Валия долго разглядывала творение внучки, но так ничего и не сказала.

На следующее утро, за завтраком, она принялась за свои обычные штучки.

— Кто варил кофе? — спросила она, скривившись и сделав вид, что сейчас выплюнет все на стол.

— Я, — с вызовом ответила Лена. — А тебе что, не нравится?

— Это самый отвратительный кофе на свете, — проворчала Валия.

— Тогда не пей, — улыбнулась Лена.

Все уставились на нее в изумлении, а она была вполне довольна собой.

— Привет, Кармен. Надеюсь, это та Кармен. Если это та Кармен, то я Вин.

Если нет… Это все равно Вин, и прости, что беспокою. А если это все-таки та Кармен, то я, наверное, все равно тебя беспокою. Я нашел твой номер… Ладно, не важно. Ты, наверно, думаешь, что я псих, но это не так, честное слово. Я никогда не делал таких глупостей. Просто… в общем, я много о тебе думал и… — Б-и-и-и-п.

Ночью Бриджит проснулась от какого-то прикосновения.

Она открыла глаза: Эрик разметался во сне, и его голова была в нескольких миллиметрах от ее плеча, а его волосы щекотали ей руку. Она затаила дыхание. Они с Эриком лежали на одном боку, их спальные мешки соприкасались.

Бриджит окончательно проснулась. Такая нежная ночь и столько разных чувств у нее в душе. Интересно, чувствует ли он, что они лежат настолько близко друг к другу, что их дыхание смешивается?

Бриджит осторожно протянула руку и прикоснулась к Эрику, надеясь, что он не проснется. Он и не проснулся. Он спал очень крепко.

Бриджит разочарованно убрала руку.

Она очень хотела, чтобы Эрик снова был с ней, но за то, чтобы он ей доверял, отдала бы все на свете.

Тибби сидела в холле и ждала, когда закончится двухчасовой сеанс.

Она перестала смотреть фильмы. Как-то раз заболела кассирша, и Тибби с удовольствием посидела в ее теплой крохотной кабинке.

В очередной раз Тибби размышляла о том, что, наверно, ошиблась с выбором профессии. Может, в Нью-Йоркском университете есть факультет кассирш? Тибби представила, как стоит за кассой в каком-нибудь захолустном городке, а люди покупают зубную пасту, дешевые солнечные очки и упаковки кока-колы. От этой мысли ей стало почему-то спокойно.