Аделаида Котовщикова: Нитка кораллов

— Премилая девчонка, — отозвалась Тина. — Только бы не испортили ее этим беспомощным воспитанием.

Тина и Ася сидели за столом в кухне у Шапкиных и ели компот.

— Теть, я что-то второй стакан лопаю, — сказала Ася. — И, кажется, еще хочу. А не оставить ли все-таки Колюхе?

— Ему свежий сварен. Ешьте, девочки, на здоровье! Давай, Тиночка, я и тебе еще налью.

— Спасибо, не хочу больше. Даже этого злосчастного Севку наша певунья чем-то зацепила. Подумайте, именно ей прислал письмо. Такой малявке!

Недели две тому назад Ирка, ко всеобщему удивлению, получила письмо из Днепропетровска. Прочесть его она не могла, но заставила его прочесть вслух столько раз, что запомнила наизусть. И потом всем без конца важно «читала» это письмо. Севка спрашивал, как Коля и как Вартан. Он часто их вспоминает. Учится в своей прежней школе на одни пятерки. Еще лучше учится, чем прежде. Оказывается, сидя на чердаке, он прошел по учебникам гораздо больше, чем другие ребята. И теперь у него есть время решать задачи из задачников «опим-пиад-ных» (это слово Ирка произносила четко и с особенным удовольствием: оно ей нравилось своей сложностью и непонятностью), а по программе у него и так все выучено.

— Ох, проклятый мальчишка! — сказала Ася.

Анна Петровка взглянула на племянницу с осуждением:

— Почему он проклятый? Несчастный он, по-моему.

— Не думаю, чтобы он чувствовал себя несчастным, — сказала Тина. — Он очень самоуверен. С годами по части самоуверенности догонит, пожалуй, свою мамашу.

— Говорят, она меняет квартиру, — сказала Анна Петровна. — А ведь недавно сюда и переехали. А Севка очень несчастный. Я его особенно не могу винить. Сами-то мы, взрослые, куда как хороши! Идиоты мы, вот кто! Я — в первую очередь. Вы-то хоть заняты очень, работаете много. А я дома сижу. Видим же, что какая-то сумятица среди детей. Так нет, чтобы добиться у ребят, как, что, почему. Выяснить все до конца, отчего ребята суматошатся.

— Попробуй проникни в их делишки! — сказала Ася. — Разве это просто?

— Все, Асенька, на этом свете не просто! А все равно надо было проникнуть. Главный-то их коновод, Севка этот, кругом заврался. А кто из нас об этом чужом мальчике волновался? Могли бы и сообразить, что мальчишка вовсе сам себе предоставлен. Мы же слышали от своих ребят, что отец у Севки всегда в отъезде, а матери с утра до ночи дома нет. Слышали, знали и — не задумывались. А там, оказывается, обману и вранья целые горы. А эти, которые Колю… кто они? Так и не знаем. А ведь тоже чьи-то дети! — Анна Петровна тяжело вздохнула, загремела посудой. Потом сказала торжественно: — Ну, я иду Колю кормить!

Она понесла в комнату подносик, на который поставила блюдце с манной кашей и стакан молока.

Как по команде, Ася и Тина поднялись и пошли за ней.

В большой комнате было особенно как-то приветливо светло от снега за окном. Под круглым столом, на «морском дне», сидела Ирка и осторожно трогала пальцами обитателей океана. Вартан, поджав колени к подбородку, сидел возле нее на полу и ревниво наблюдал, чтобы Ирка что-нибудь не испортила.

Коля лежал на диване, приподнятый на подушках. Перед ним возвышался над одеялом легкий прикроватный столик. Сурен специально заказал столяру такой же, как в детских больницах. На столике, на куске фанеры, лежали комки разноцветного пластилина. Бледное до голубизны лицо Коли было сосредоточено: он лепил ихтиозавра.