Халина Снопкевич - 2x2=мечта

— Привет.

— Привет. Что, холодно купаться?

— Я просто мылась. Вечером вода такая гладкая, зеленая. А сейчас рябит.

— Вечером ветер затихает. На! — Он протянул ей большое красное яблоко.

— Спасибо.

— Адам Корчиковский начинает новую эру в истории человечества. Обольщает Еву Бальвик с помощью краденого яблока! — констатировал Абанович, с разгона влетая на мостки, так что все доски заходили ходуном и загрохотали.

— В зубы хочешь? — кратко осведомился Марек.

— Отчего же, — ответил Абанович. — Я готов. Вот только Ковальского нету.

— Фрончак посудит, — сказал Марек.

— Фрончак с Куреком взяли палки и отрабатывают в лесу фехтовальные приемы.

— Да бросьте вы, — вмешалась Людка. — Подумайте, какой у вас будет вид: мы ведь сегодня идем в кино, а вы фонарей друг другу насажаете.

— Что же делать? — задумался Абанович.

— Отбой. — Марек протянул Абановичу руку. — Если хочешь знать, то да, мне действительно нравится Людка. Есть возражения?

— Напротив, приношу свои самые… — Абанович тряхнул руку Марека. — Пардон. Только ноги ополосну и очищу поле действия. Я было сам кинул глаз на Людку, но раз так, не стану мешать вашему счастью.

— Премного тебе благодарна, — сказала Людка.

— Не за что! — крикнул Абанович и прыгнул в воду. Но тут же выскочил обратно, встряхнулся, как пес, и помчался в лагерь.

— Почему ты так сказал, Марек? — спросила Людка.

— Как?

— Ну, что ты… что я…

— Что ты мне нравишься? Это правда. Теперь выведу на лодке настоящее название. Пусть все узнают.

— Смеяться будут.

— Пусть смеются. Они всегда над чем-нибудь смеются.

Людка села на край помоста и свесила ноги вниз. Ноги не доставали до воды, и она болтала ими в воздухе. Марек сел рядом.

— А может, нельзя было говорить Абановичу? Может, тебе неприятно?

— Можно было. Марек. Мне очень даже приятно. Слушай, ты меня в воду не столкнешь? Тогда я тебе что-то скажу. Вода холодная, видал, как Абанович трясся, синий весь!

— Что ты, конечно, не столкну!

— Это хорошо, что ты не стал драться с Абановичем.

— Ты думаешь? Честно говоря, мне сейчас не до драк. Так только, по привычке. Ты это хотела мне сказать?

— Нет.

— А скажешь?

— Скажу. Но ты и так знаешь.

— Не знаю.

— Знаешь, Марек. Да.

— Людка! Это правда? Правда?

— Правда.

— Людка! Я ведь с седьмого класса!..

— А я с девятого. С начала девятого.

— Людка… Ты не будешь смеяться?

— Никогда. Над тобой — никогда.

— Помнишь, ты мне как-то измерила голову сантиметром? Я тогда ревел всю ночь. Думал, ты меня считаешь полным кретином.

— Теперь я понимаю, что никогда так не думала.

— Я ведь раньше ходил в бассейн на Конвикторской.

— Здорово там было?

— А во дворец перешел, чтобы тебя почаще видеть. Но заниматься в биологическом кружке и был просто неспособен. И потом, я боялся, что ты догадаешься, смеяться будешь.

— Я рада, что теперь ты больше не боишься.

— Потому что видел вчера, как ты нарочно перевернула байдарку. Еле-еле справилась.

— Да. Нарочно. Я хотела, чтоб ты вернулся. И не знала, что ты оглядываешься.

— Людка, я теперь на лодке напишу по-настоящему… Ладно? Я раньше думал знаешь как назвать? «Прелюдия». Не просто «Прелюдия», а «Пре-Людия».

— Он, нет! Дома меня зовут «Людик», а тут вдруг какая-то «Людия».

— Тогда «Кон-Тики».

— Откуда ты знаешь?

— Так ведь ты два года носишь эту книжку в портфеле. Весь восьмой и девятый класс.

— Нет, «Кон-Тики» не надо. Мы должны придумать свое название. Свое какое-нибудь слово.

— Отлично. Подумаем вместо. А куда мы поплывем?

— Куда захочется. По всем морям.

— Давай запишемся к водникам!

— Давай. А куда ты пойдешь после школы?

— В археологический или на факультет электроники; или далекое прошлое, или будущее.

— Если ты будешь заниматься электроникой, то не сможешь поехать в экспедицию по Амазонке.

— Ну, почему? А можно еще вот так: инженер-связист по образованию и археолог-любитель.

— Верно! Но мы все это еще обдумаем, время есть — целых два года.

— Людка… биологию я изучать никак не могу. Ну, скучно мне, я пробовал. На тройку вытяну, а больше никак. И знаешь, это, наверно, так и должно быть — работать вместе, но каждый в своей области.

— Ты прав. Так и должно быть.

— Людка… но я боюсь. Я ведь серьезно. И все, что сейчас говорю, это серьезно.

— Я тоже серьезно. По-моему, такие вещи нельзя говорить несерьезно. Марек, я уже столько лет живу на свете и только со вчерашнего дня… только со вчерашнего…