Клара Ярункова - Брат Молчаливого Волка

Она хотела бежать бегом, но отец удержал ее за руку.

— Не станешь же ты из-за пирога ломать себе ноги, — сказал он тихо. — Сгорит так сгорит! Кухню проветрим, а к чаю подадим хлеб с маслом.

Вообще-то такие вещи не в его правилах. Он очень строго следит за порядком. И слушаться его должны мы все, и мама тоже.

Мы шли домой медленно, все вместе. Еще в лопуховых зарослях мы почувствовали запах сгоревшего пирога.

— Сначала заполонит своей картошкой все Низкие Татры, а потом еще выкурит отсюда все зверье, — смеялся отец. — Вот это называется преобразование природы!

Не могу понять, что случилось с нашей кошкой Жофией. Она совсем перестала охотиться. Живет исключительно на домашней пище. Однако это еще не значит, что наша Жофия труслива. Тот, кто видел, как она рыщет в лопухах, кто, как я, мог видеть ее часовую схватку с рассвирепевшей змеей, поймет, что отказаться от охоты ее могла заставить лишь очень серьезная причина.

И если бы только от охоты! Вот уже целый месяц она вообще никуда не отлучается из дому. Иногда вдруг побежит по направлению к лесу, но метрах в двух от ледника замрет, постоит с поднятой лапкой, помяукает и возвращается обратно. Она попыталась идти и в другом направлении — вдоль поросячьего загона, через волейбольную площадку, но это всегда кончалось одинаково — Жофия поворачивала домой.

Я внимательно изучил окрестности. Не начертил ли кто-нибудь вокруг дома волшебный меловой круг, за который не смеет выйти наша бедняга Жофия. Но ничего не обнаружил.

— Уж не больна ли она? — сказал я Юле, когда снова услышал, как Жофия жалобно мяучит под печкой.

— Не приставай! — фыркнула Юля. — Вот тебе тряпка, вытирай вилки.

Подумаешь, какие господа эти туристы — не желают есть сосиски руками!! Сразу же начинают ворчать и требовать заведующего.

Ну позови заведующего, и дело с концом. Я спрятал руки за спину и попятился к двери. Но тут я заметил, что Юля откладывает тряпку, поправляет на себе беленький фартучек, и с ее лица быстро исчезает злая мина. Теперь она, честное слово, стала похожа на принцессу в своей белой наколке в волосах.

— Ах, — сказала она изменившимся голосом, — добро пожаловать! А я уже думала… Мы думали… Как вы попали к нам посреди недели?

Я оглянулся. В кухонных дверях стоял тот самый гражданский летчик из Братиславы, что недель пять тому назад увез от нас в коробке из-под сахара трех Жофиных котят. Он сверкнул своими белыми зубами и тут же начал морочить Юле голову, будто встретил в небе на своей линии, как раз над нашим домом, гигантское марсианское летающее блюдце, посадил на него свой «ИЛ», а сам спустился на парашюте посмотреть, все ли еще Юленька такая красивая.

Заметив в кухне меня, он подморгнул, потрепал меня по плечу, притянул к себе, и я уткнулся носом в его кожаную пилотскую куртку. Потом я оставил их одних и стал поджидать летчика возле дома. Мне хотелось с ним поговорить, потому что кое-что показалось мне странным. Ха-ха!

Габуля сидела на М а рманце, на самой его верхушке. Я подошел к ней и сделал вид, будто сильно удивлен. Ведь для нее Марманец все равно что для альпиниста Г е рлах. А между прочим, и на самом деле Марманец — необыкновенный гранитный, огромных размеров валун. (Марманцем назвали его мы.) Конечно, он скатился вниз и попал к нашему дому не просто и не как-нибудь. Не иначе, это великаны играли в кегли. Я поспешно выразил Габуле свое восхищение и помог ей спуститься вниз, чтобы она не мешала мне, когда придет летчик.

Ну и долго же я его ждал! Туристы уже давно расправились с сосисками, вылезли на террасу. Они стояли там и поругивали обслуживание, когда к ним выбежала Юля с бутылками пива (конечно, без кружек) и стала звать их обратно в столовую. Летчик сбежал по боковой лестнице и направился ко мне.

— Ты только посмотри, — заговорил он с ходу, — как меня ваша Юленька исцарапала!

Ха-ха! Юленька, говорит! Наша Юля может отпустить оплеуху даже самому главному инженеру из Бр е зна, но летчиков она не трогает. Особенно этого! Уж его-то она не ударила бы ни за что на свете, не то чтоб исцарапать. Она мне о нем рассказывает, когда мы моем чашки, и потому я знаю, что она бы с большим удовольствием завернула его в одеяльце и носила на ручках, если бы он, конечно, не был такой здоровый. А царапины я заметил сразу, как только летчик появился в нашей кухне. Мне показалось, что царапины как-то связаны с нашей Жофией и с тем, что я о ней думаю. Когда летчик подошел, я прямо спросил его: