Синсукэ Тани - Дети из дома № 300

— Хотел сегодня приготовить твой любимый рис под соусом карэ [2] Кар э — острый соус со специями. , а лавки у вокзала, как на грех, закрыты. Не сбегаешь ли в магазин самообслуживания? Купи картошки, моркови, чесночку, немножко мяса, ну и пакетик сухого соуса.

— Пап! Ты и яблоко натри, ладно? Недавно я у Мацуо ела рис с яблоками. Очень вкусно!

Фусако даже облизнулась. Ей давно уже хотелось есть. Ах, какой душистый был рис в доме у Мацуо и пахло от него так сладко!..

— Вот, значит, чем тебя угощали! Конечно, с яблоками ещё вкуснее. Да не забудь луку репчатого. Ну, беги!

Фусако ликовала — на ужин будет её любимый рис! Напевая песенку, она выскочила в сад, схватила старенький велосипед, повесила на руль сумку для покупок и помчалась в магазин.

Ей не хотелось встречаться с «пончиками» — так они прозвали ребят из высоких домов, — поэтому она не поехала напрямик через их двор, а, миновав храм, направилась в объезд, по дальней дороге.

Благополучно закончив покупки, Фусако вышла из магазина, постояла, вытерла потное лицо.

«Кажется, ничего не забыла. Купила всё, что отец наказал. Надо скорее вернуться и поработать немножко на Горе-за-храмом. Посильнее проголодаюсь — побольше съем», — подумала с улыбкой Фусако и поехала между домов, в которых жили «пончики». Она решила сократить обратный путь. Однако этого как раз и не следовало бы делать.

За углом, на площадке для игр, оказалось полно «пончиков»: кто болтался на турнике, кто качался на качелях, кто съезжал по горке, — облепили всю площадку, как мартышки. Бросив на них острый взгляд, Фусако сразу же заметила толстого Тар о — вожака «пончиков», — рядом вертелся нахальный мальчишка по прозвищу Красная Майка.

«У, противные!» — с досадой подумала Фусако и решила проехать мимо ребят молча, но не тут-то было — «пончики» заметили её.

— Эй, ребята! Смотрите-ка, кто едет! Вертушка-квакушка из дома номер триста. На велосипеде! — крикнул кто-то.

И все разом заорали:

Мальчишки с криком неслись за велосипедом.

Фусако изо всех сил нажимала на педали. Она мчалась, как заправский гонщик — согнувшись дугой и крепко вцепившись в руль.

неслось ей вслед.

Фусако вертела педали, крепко стиснув зубы. Уши её горели. От злости она всегда краснела и оттого сердилась ещё больше.

— Эй, куда же ты! Квакни: «Ква-ква!..»

Фусако миновала храм и, не снижая скорости, покатилась по тропинке с холма. «Пончики» всё ещё бежали за ней, выкрикивая дразнилку.

Посредине тропинки Фусако вдруг резко затормозила, обернулась и скороговоркой выкрикнула:

— Эй, вы! Пончики, пышки, толстые кубышки! Поросячий корм! Слаб о вам сбежать с холма!

— Слаб о ?!

Раскрасневшиеся от бега мальчишки понеслись вниз по тропинке. А Фусако, ехидно засмеявшись, показала им язык и, нажав на педали, снова на полной скорости покатилась вниз по склону.

Сквозь хор мальчишечьих голосов она ясно различила громкий голос Красной Майки:

Лягушонок хорошо знала голос этого нахального мальчишки, но решила не отвечать.

Свернув в переулок, она соскочила с велосипеда, прислонила его возле дома и бросила в окно кухни сумку с покупками.

— Фусако! Два головастика в бутылке сдохли, — послышался из комнаты голос отца.

Но Лягушонок не отозвалась, она уже мчалась на Гору-за-храмом.

— …И кто же закричал первым? — спросил Каттян, перекладывая лопату из одной руки в другую, глаза его сердито сузились, как у лисицы.

— Конечно, самый толстый. Да, Лягушонок? Кому ж ещё! — сказал Дзюн, заглядывая в лицо девочки.

Лягушонок молча кивнула.

— Разве Лягушонок не имеет права проехать мимо их домов на велосипеде? — Очкарик Мацу поправил очки на продолговатом, как огурец, лице, обвёл всех невозмутимым взглядом.

Ребята молчали. Этот Очкарик всегда задавал вопросы невпопад, но с самым серьёзным видом.

— Конечно, имеет. Потому и злость берёт, — сказал Дзюн.

— Им, наверно, чудно показалось: Лягушонок — и на велосипеде! — шмыгнув носом, усмехнулся Д а бо, но никто не засмеялся.

Все смотрели на Каттяна, который продолжал молча орудовать лопатой. И только по тому, как резко вонзал он её в землю, было видно, что он сердит.