Жан Семпе - Никола и его друзья

— Извините, мсье, — обратился к нему папа, — где одиннадцатый перрон?

— Вы его найдете между десятым и двенадцатым, — ответил он. — По крайней мере он был там в последний раз, когда я шел мимо.

— Простите, но Вы… Вы… — проговорил папа, но мама сказала, что не надо нервничать и спорить и что мы прекрасно разберемся сами.

Когда мы подошли к перрону, там было полным-полно народу, и папа купил для себя и для мамы три перронных билета: два — сначала, и потом еще один для себя, когда ему пришлось вернуться к билетному автомату за чемоданом, который он забыл.

— Ну хорошо, — сказал папа, — успокоились. Нам надо идти к вагону «У».

Ближе всего к выходу на перрон был вагон «А», поэтому идти пришлось довольно долго. Это было трудно: люди, тележки с чемоданами и корзинами. Вот зонт какого-то толстого господина зацепился за сеть для ловли креветок, и хозяин зонта стал ругаться с папой. А мама потянула папу за руку. Тогда зонт упал, он никак не отцеплялся от сети. Но все хорошо обошлось: из-за шума на вокзале мы не слышали, что кричал этот толстяк.

Перед вагоном «У» мы увидели толпу мальчиков моего возраста с мамами и какого-то господина с плакатом: «Синий лагерь». Это название лагеря, куда я ехал. Все кричали. У господина с плакатом в руках были списки. Папа назвал мою фамилию. Тот поискал в списках и крикнул:

— Летуф, еще один в твой отряд!

Тут мы увидели взрослого парня лет семнадцати, вроде брата моего друга Эда, он учит Эда боксу.

— Привет, Никола, — сказал парень. — Меня зовут Жерар Летуф, я вожатый твоего отряда, а наш отряд называется «Рысий глаз».

И он протянул мне руку. Правда, здорово?

— Мы вам его поручаем, — сказал папа.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказал мой вожатый, — когда он вернется, вы его не узнаете.

А потом маме опять что-то попало в глаз, и ей пришлось снова вынуть носовой платок. Какая-то дама, которая держала за руку мальчика, похожего на Аньяна, тоже очкарика, подошла к моему вожатому и спросила:

— Не слишком ли вы молоды, чтобы брать на себя ответственность за детей?

— Ну что вы, мадам, — ответил мой вожатый, — я воспитатель с дипломом, вам нечего опасаться.

— Неужели? — сказала она. — Ну, хорошо. А как вы готовите еду?

— Простите? — переспросил мой вожатый.

— Ну да, — сказала мама очкарика, — вы готовите на сливочном масле, на растительном или на сале? Сразу хочу вас предупредить, что мой сын не переносит жирной пищи. Все очень просто: если хотите, чтобы он заболел, дайте ему что-нибудь жирное!

— Но, мадам… — сказал мой вожатый.

— И кроме того, — продолжала дама, — заставляйте его принимать лекарства перед каждой едой, но главное — ничего жирного. Да и лекарства ни к чему, если их будут кормить жирной пищей. И следите, пожалуйста, чтобы он не падал во время восхождений…

— Восхождений? — спросил мой вожатый. — Каких восхождений?

— Ну, восхождений в горах, — ответила мама очкарика.

— В горах? — удивился мой вожатый. — Но там, куда мы едем, в Пляж-ле-Тру, нет никаких гор.

— Как Пляж-ле-Тру? — воскликнула дама. — Мне сказали, что дети едут в Сапен-ле-Сомме. Ну и организация! Браво! Я же говорила, что вы слишком молоды, чтобы…

— Поезд в Сапен-ле-Сомме стоит на четвертом пути, мадам, — сказал дежурный по вокзалу, проходя мимо. — Вам следовало бы поторопиться, он отходит через три минуты.

— О Господи! — воскликнула дама. — Я не успею дать им наставления!

И она убежала вместе со своим сыном, похожим на Аньяна.

А потом раздался громкий свисток, и все с криком бросились в вагоны. Дежурный по вокзалу подошел к господину с плакатом и попросил его запретить этому негоднику, который свистит, устраивать такую неразбериху. Одни ребята стали выходить из вагонов, другие, наоборот, входили. Папы и мамы что-то кричали, просили, чтобы мы не забывали им писать, чтобы потеплее одевались и не делали глупостей. Некоторые мальчики плакали, других ругали за то, что они играли на перроне в футбол. Творилось такое! Мы даже не услышали свистка дежурного по вокзалу, а он так старался, что лицо у него покраснело, как будто бы он пришел сюда прямо с пляжа. Все поцеловались, и поезд тронулся, увозя нас к морю.

А я смотрел в окно и видел папу и маму, и всех других пап и мам, они остались на перроне и махали нам платками. Мне стало грустно. Как же так, это нечестно, отдыхать уезжали мы, а они выглядели гораздо более уставшими. Мне немного хотелось плакать, но я сдержался, потому что для того и устраивают каникулы, чтобы весело проводить время, и все будет очень хорошо.