Марк Твен - Похождения Тома Соуэра

— А гдѣ будемъ рыть? — спросилъ онъ.

— О, въ разныхъ мѣстахъ.

— Какъ, развѣ вездѣ позарыто?

— Нѣтъ, этого нельзя сказать. Зарываютъ въ особыхъ уголкахъ, Гекъ!.. Иногда на островахъ, иногда опустятъ въ землю такой старый сундучекъ подъ оконечностью сука стараго дерева, именно на самомъ томъ мѣстѣ, куда падаетъ тѣнь въ полночь; большею же частью, въ такихъ домахъ, гдѣ «водится».

— А кто же это прячетъ такъ?

— Кто! Разумѣется, воръ… неужели не понимаешь? Вѣдь, не суперинтенденты же воскресныхъ школъ!

— Почему же мнѣ знать? Будь у меня деньги, я не зарывалъ бы ихъ, а растратилъ бы, чтобы весело время пронести.

— И я тоже, но воры поступаютъ не такъ; они всегда зароютъ, да и оставятъ тутъ.

— А не придутъ сами опять, чтобы взять?

— Они и хотятъ придти, только почти всегда забудутъ поставленные знаки; а не то умираютъ. Какъ бы тамъ ни было, а сундукъ лежитъ долго въ землѣ и заржавѣетъ; потомъ, кто-нибудь находитъ старую, пожелтѣлую бумажку, на которой указано, какъ найти знаки… Бумажку приходится разбирать цѣлую недѣлю, потому что написано, обыкновенно шифромъ и ги…роглификами.

— Гиро… что такое?

— Гироглифики, это такіе разные рисуночки и штучки, которые будто такъ себѣ, ничего не значатъ.

— И у тебя есть такая бумажка, Томъ?

— Нѣтъ.

— Такъ какъ же мы знаки отыщемъ?

— Безъ нихъ обойдемся. Кладъ всегда зарытъ или въ такомъ домѣ, гдѣ «нечисто», или на какомъ-нибудь островѣ, или подъ высохшимъ деревомъ, у котораго одинъ сукъ торчитъ. Мы, вѣдь, уже порядочно изслѣдовали островъ Джэксонъ; можемъ и еще по немъ походить. А за ручьемъ «Тихой Сѣнью» есть старый домъ, въ которомъ «водится»… Въ тѣхъ же мѣстахъ пропасть сухихъ деревьевъ… очень ихъ много.

— И подъ каждымъ изъ нихъ кладъ?

— Ахъ, что онъ говоритъ! Нѣтъ!

— Такъ какъ же ты узнаешь, подъ которымъ рыть?

— Поищемъ у всѣхъ.

— Помилуй, Томъ, да это все лѣто займетъ!

— Что же изъ этого? Ты подумай только, что если тебѣ попадется мѣдный котелокъ и въ немъ сотня долларовъ, и ржавыхъ, и свѣтлыхъ, или прогнившая шкатулочка, набитая брилліантами? Что скажешь на это?

Глаза у Гека такъ и загорѣлись.

— О, всего для меня даже много, слишкомъ много! Дай мнѣ только эту сотню долларовъ, а брилліанты бери себѣ!

— Ладно. Только я брилліантами не пренебрегаю. За иной изъ нихъ дадутъ и двадцать долларовъ. Между ними не бываетъ ни одного, который стоилъ бы менѣе шести битовъ [4] Мелкая серебряная индѣйская монета на Западѣ, равная 7 1/2 пенсовъ. или цѣлаго доллара.

— Не врешь?

— Вѣрно говорю; спроси кого хочешь. Ты не видывалъ никогда брилліанта, Гекъ?

— Не помню что-то.

— Вотъ короли ими такъ и осыпаны.

— Я не знаю ни одного короля, Томъ.

— Понятно. Но если бы ты въ Европу поѣхалъ, то увидалъ бы тамъ, какъ они скачутъ цѣлымъ роемъ.

— Они скачутъ, Томъ?

— Скачутъ?.. Вотъ башка!.. Разумѣется, нѣтъ.

— Зачѣмъ же ты тогда говоришь?

— Ахъ, чтобъ тебя!.. Я хотѣлъ только сказать, что ты увидѣлъ бы тамъ ихъ… не за скаканьемъ, разумѣется… чего имъ скакать?.. а такъ какъ они, вообще, разгуливаютъ… въ родѣ стараго горбуна, Ричарда.

— Ричарда! А какъ по фамиліи?

— Онъ безъ фамиліи. У королей только собственное имя.

— Можетъ-ли быть?

— Да, одно имя.

— Если имъ такъ нравится, то пусть ихъ, но только я не захотѣлъ бы быть королемъ и съ одною только кличкою!.. Но ты скажи, гдѣ мы начнемъ рыть?

— Не знаю самъ. Хочешь, попытаемся у того суковатаго засохшаго дерева, что лежитъ по ту сторону ручья «Тихой Сѣни»?

— Согласенъ.

Они достали погнутую кирку и заступъ, и отправились въ намѣченное мѣсто, до котораго приходилось отмахать три мили. Добравшись туда, усталые и едва переводя духъ, оба они прилегли отдохнуть подъ тѣнью сосѣдняго вяза, и стали курить.

— Мнѣ это весело, — сказалъ Томъ.

— И мнѣ тоже.

— Скажи, Гекъ, если мы найдемъ здѣсь кладъ, что ты станешь дѣлать съ своей долей?

— Будутъ у меня пряники и стаканъ содовой воды каждый день, и я буду ходить во всѣ цирки, которые только покажутся здѣсь. Жить буду весело.

— И не будешь откладывать ничего?

— Откладывать?.. Это зачѣмъ?

— Ну, на всякій случай…

— Нѣтъ, мнѣ не стоитъ. Отецъ вернется же когда-нибудь сюда и запуститъ свою лапу въ мои денежки, если я ихъ раньше не употреблю. И я тебѣ скажу, что онъ-то прочиститъ имъ глаза очень скоро. Но что ты будешь дѣлать съ своею долею, Томъ?

— Я куплю себѣ новый барабанъ и настоящую саблю… Потомъ еще красный галстухъ, щенка бульдога и женюсь.