Валя Стиблова - Дом возле больницы

Лида приходит как раз в тот момент, когда шприц у Вити опустел.

— Боже, да ты с ума сошла! А если бы врач зашел?

Элишка смеется:

— Совсем не больно! Даже ты так не умеешь, Лида. В следующий раз колюсь только у Вити!

Она быстро застегивает чулок и, набросив плащ на плечи, вылетает из сестринской.

— Ты куда? — кричит ей вслед Лида.

— К дядюшке, — невозмутимо нарезая салфеточки, поясняет Витя.

— Куда, куда? — переспрашивает Лида, удивленно поворачиваясь к сестре.

— К дяде, говорю. — Витя поднимает смеющиеся глаза и как ни в чем не бывало интересуется: — Есть еще какая-нибудь работа?

— Сейчас еще две инъекции сделаю, белье сменю у старушки в маленькой палате, и все, свободна.

— Старушка-то пришла в сознание? — спрашивает Витя.

Наполняя шприцы, Лида отрицательно качает головой.

— Давай я понесу, — предлагает Витя, но сестра отказывается:

— Тебе в отделение нельзя! Здесь подожди.

Лида быстро выходит, а Витя, внезапно осененная какой-то идеей, берет в шкафу чистую простыню и, пересекая коридор, оказывается прямо в маленькой палате. Здесь только одна старушка — та, что без сознания. Витя сочувственно глядит на нее и совсем не к месту хихикает, ей вспоминается сегодняшний урок.

— Садитесь, бабушка, я вам помогу! — шепчет она, точно как Эва Шимачкова, но тут же берет себя в руки. Нет, эта старушка, пожалуй, сесть не сможет.

Как можно осторожней Витя поворачивает на бок теперь уже настоящую больную и меняет простыню вместе с клеенкой. Дыхание у старушки ровное. Здорово получилось! Витя с любовью поправляет на ее висках слипшиеся седые волосы, чуть взбивает подушку под головой.

— Так-то, бабуля, теперь полный порядок, во всяком случае, спина зудеть не будет.

В сестринскую входит Лида. А Витя все нарезает салфетки. Не замечая лукавых взглядов сестренки, Лида вынимает чистую простыню:

— Сейчас вернусь.

Не проходит и минуты, как она влетает обратно и расцеловывает Витю:

— Витя, да ты у меня…

Сестренка довольно морщит нос. Как она все ловко успела!

Лида усаживается рядом, и начинается серьезный разговор:

— Малыш, а как же с учебой? Если не исправишь оценки, отчислят.

— Ой, Лида, анатомия — это ужас какой-то! — глубоко вздыхает Витя. — Может, я неспособная? Совсем голова не варит!

— У тебя-то варит. — В Лидином голосе начинают звучать высокие, резкие нотки. — Вот если бы еще и у мачехи твоей немножко варила и она тебе время на учебу оставляла, ты бы сейчас не так училась.

— Разве она мне мешала учиться? — встает на защиту мачехи Витя.

— Да нет! — иронично, почти грубо отвечает Лида. — Совсем не мешала! То в поле работать гонит, то целыми вечерами тряпки свои сметывать заставляет. А все чтобы побольше в кубышку сложить!

Стиральная машина ей нужна! Чуланчик надо пристроить! Ванну отделать! Насчет этого у нее голова варит!

— Что она тебе такого сделала? — беспокойно ерзает Витя.

— Ничего, — вздыхает Лида. — Ладно. Я просто сержусь, что ты у меня такой лопушок-глупышок. — Чмокнув сестренку, Лида достает пакетик карамели и яблоко. — Не знаю, Витюша, чем тебе помочь.

— Мне никто не может помочь, — решительно отрезает Витя. — Самой надо зубрить как следует. Вот сейчас залезу в кровать и буду читать да конфетки сосать, — целует она сестру на прощание.

Вернувшись с танцев, Ирена никак не успокоится: вещи по углам раскидала и что-то напевает себе под нос. Забравшись наконец в постель, она громко зевает и мямлит сонным голосом:

— Витя, лампу погаси! Натанцевалась я до смерти, устала как собака, надо бы выспаться.

Вера, тихо лежавшая до сих пор с закрытыми глазами, вдруг привстает:

— Послушай, Ирена, ты уже целых полчаса тут шебуршишь, мне спать не даешь, а Вите — заниматься. Лампочка совсем маленькая и ничуть тебе не мешает. Отвернись к стенке, вот и все дела.

Витя тяжело моргает и, как всегда, с благодарностью смотрит на Веру. Хорошо, что Вера одолжила ей на сегодня свою малюсенькую лампочку! Чтобы не сердить Ирену, Витя тихо встает и накидывает на лампу свою комбинацию. Потом трясет головой, чтобы отогнать сон, и начинает тихонечко повторять латинские названия.

На следующий день преподаватель анатомии пан Рыба, закончив урок, входит в учительскую, а там Чапова с Вейвалкой обсуждают Витины дела.

— Не ее это вина, — защищает Витю пан Вейвалка. — Пробелов, конечно, много, но девочка смышленая. Как бы ей помочь догнать остальных?

— Иногда мне ее так жалко, — поддакивает пани Чапова, — ведь как старается, целыми вечерами зубрит да зубрит. Что ни говорите, уважаемый коллега, неблагополучие семьи всегда сказывается на ребенке. Нелюдимая она какая-то.