Натан Полянский - Если хочешь быть волшебником

Она взяла Гену за руку и повела. Гена покорно шел, находясь весь во власти своего благородного негодования, не сознавая, куда его ведут и зачем. Он был рад любому сочувствию, так как оно доказывало его правоту. Грозные снаряды Левы все еще мерещились ему, и он поминутно вздрагивал, когда ему чудилось, что яблоко настигает его. Наконец его ввели в какую-то кухоньку, усадили на табурет. Он с облегчением распрямил спину, вздохнул. Старушка надела на него клеенчатый передник, поставила ему на колени таз с водой, принялась отмывать его лицо и руки от крови.

— Нос у тебя порядочно пострадал, с неделю заживать будет, — говорила она тоном профессора, осматривающего пациента. — Палкой тебя, что ли, угостили?

— Ан…тоновкой, — снова всхлипнул Гена, — по запаху почувствовал… Нигде таких правил нет, чтобы яблоками драться.

— Яблоками? — удивилась бабушка. Она достала с полки флакончик с йодом, намочила в нем ватку и приложила ее к Гениному носу. Потом, обложив нос ватками, старушка принялась накладывать бинт, да так ловко, что скоро вся голова и половина лица Гены оказались под повязкой. Глянув единственным открытым глазом на свое отражение в зеркале над столом, Гена остался очень доволен. Во-первых, его нельзя было узнать, во-вторых, повязка напоминала головной убор индийского факира. Гена тут же решил про себя как можно дольше не снимать повязки.

Он уже собирался поблагодарить старушку за ее хлопоты, как вдруг отворилась дверь и в комнату, к изумлению и испугу Гены, вошла Леночка. Она, разумеется, была изумлена не меньше его. Нет, она не узнала странного мальчика. Просто ее поразили причудливая повязка, запах йода, таз с красной водой, стоявший на полу.

— Кто этот смешной человек? — спросила она у Анфисы Петровны. Та выразительно глянула на своего пациента: отвечай, мол, сам.

Гена, боясь быть узнанным по голосу, промычал что-то нечленораздельное про зубную боль.

— Почему он так разговаривает? — продолжала расспрашивать девочка.

— Он говорит, что на него бандит напал, нос попортил.

— А как можно попортить нос? — фыркнула Леночка. — И разве бандиты бывают? Коля говорит, что бандиты — это выдуманные люди. Хотя нет — это он про волшебников говорил… А какой это бандит? Страшный, наверно, кулачищи вот такие? — И она широко развела свои руки.

— Нет у нас бандитов, — ответила бабушка, — сколько лет тут живу, а ни разу не слыхала. Драчуны есть — это верно.

— А я знаю, кто его побил, — воскликнула вдруг Леночка. — Наверно, тот странный мальчик, который меня тоже ударил в живот, а Леву веником побить хотел. Но Лева же и задал ему, ох и задал!.. Яблоком его — и в лицо, и в спину!.. Потому что он весь мотоцикл у Левы испортил.

Но тут она осеклась, пораженная новой догадкой. Она пристально глянула в единственный открытый глаз мальчика, подбежала к бабушке и шепнула ей на ухо:

— А может быть, это он и есть — тот странный мальчик?

И больше она уж не отходила от бабушки, все время держалась то за ее руку, то за юбку.

— Нет, это не он, — громко возразила бабушка, — разве станет хороший мальчик портить мотоцикл своего товарища?

Леночка не согласилась с доводами бабушки.

— И все же плохие мальчишки ведь бывают? Ну, те, что дразнятся на улице, в школе нас за косы дергают?

— Бывают, наверно, но редко… А теперь пошли-ка обедать, — сказала Анфиса Петровна, уводя Леночку в комнату.

Воспользовавшись этим, Гена сорвал с себя передник и бросился вон из кухни.

Поле боя осталось за Левой. Но рядом, прислонившись к столбу, подпиравшему потолочные балки, скорбно склонил голову-фару его верный друг. Вид у машины самый плачевный. Рычажки на руле погнуты и свернуты в сторону, покрышка на переднем колесе дрябло обвисла, крыло смято, бак вокруг горловины засыпан песком, откуда-то из-под него капает и капает бензин, и Леве кажется, что это кровь его детища растекается лужей.

Лева опустился на пол рядом с мотоциклом и, положив голову на бензиновый бачок, горько заплакал.

В таком положении и нашла его Анфиса Петровна. Помогла ему подняться, шершавой ладонью утерла слезы на его щеках, глянула на машину, сказала:

— Видно, большой пакостник этот мальчик. Фамилия его какая? Кто отец? Пожаловаться надо.

— Не надо жаловаться, — произнес Лева, с усилием сдерживаясь, чтобы снова не заплакать. — Сами исправим.

В тот же день Николай и Лева принялись за ремонт «Крокодила». Инна Васильевна, узнав о случившемся, не только разрешила им работать засветло, а уроки делать вечером, но даже посоветовала пригласить на помощь квалифицированного шофера.