Даир Славкович - Красобор

Перевалило за полдень. Редкие тучки, собравшиеся было в небольшие облака, расползлись по небу прозрачным белесым маревом. Невыносимая жара. Даже жаворонки в небе не звенят, спрятались в прохладной тени во ржи. Перестали выкрикивать свое «пить-полоть» перепелки.

Черный «опель» давно промчался по шоссе в сторону Минска. А обоз все не мог выехать из леса. Егоров не раз собирался дать сигнал Ремезу поднять орешину с пучком травы. Но тут же торопливо опускал руку: или со стороны Минска, или со стороны Слуцка отчетливо слышался гул машин и треск мотоциклов. Егоров нервничал: то расстегивал, то, несмотря на жару, застегивал пуговицы на воротнике гимнастерки, глаза его горели сухим блеском.

Наверняка в лесу волнуются еще больше. И командование, и разведчики из группы захвата.

— Товарищ командир! — К Егорову подполз Костя. — Я думал, думал… И придумал!

— Что же ты придумал? — Егоров с некоторым недоверием посмотрел на мальчика.

— Надо возы в группе захвата нагрузить дровами! — Костин голос прервался от возбуждения. — В лесу много штабелей дров, еще с довоенного времени. С дровами из леса можно будет смело выехать. Фашисты их и летом и зимой вывозят.

— С дровами… — Егоров нахмурил выгоревшие брови и застучал ногтем по горячему от солнца и круглому, точно сковорода, пулеметному диску. — А ведь это мысль! Молодец, Кастусь! Давай жми в лес! Эх, если бы раньше сообразили! Теперь пока нагрузятся, пока выедут…

Костя пулей помчался в лес. Но что это?.. Несколько повозок на железном ходу выезжали из леса. Костя растерянно оглянулся — нет, Ремез не поднимал сигнальной орешины. Что же случилось? Почему группа захвата двинулась без сигнала, в открытую, на шоссе?

Егоров от удивления вскочил во весь рост. Теперь все смотрели на обоз, который неторопливо направлялся к шоссе. Круглые чурбаки аккуратно уложены на пароконные подводы, а на дровах сидели «немцы».

— Сами догадались! — обрадовался Костя. Самолюбие его было польщено: партизаны выбрали тот же вариант, какой предложил и он.

Колонна спокойно выехала на шоссе и свернула в сторону Минска. Трижды их обгоняли мотоциклы. Раз из Минска промчался грузовик, полный немецких солдат. «Обоз с дровами» не вызвал подозрения.

Группа прикрытия должна была встретить обоз, если все будет хорошо, уже груженный снарядами. Если же нависнет опасность, прикрывать его отход в лес, вступать в бой с врагом.

Все обошлось благополучно. Как потом рассказывали партизаны из группы захвата, склад был взят без боя, тихо, только сняли охрану. Близился рассвет, когда группа прикрытия, залегшая во влажной от росы ржи, увидела на шоссе первых лошадей…

Более двадцати пароконок, тяжело нагруженных снарядами разных калибров, спокойно свернули в сторону Колодинского леса и растянулись по проселочной дороге, выдавливая глубокие колеи на отсыревшей земле…

Из захваченных снарядов партизаны выплавляли тол, а то и просто использовали их вместо мин. И снова поднимались на воздух вражеские мосты и машины, летели под откос эшелоны.

Дня через три Костя увидел Ивана. С комиссаром Муравьевым они проходили близ шалаша, возле которого Костя остругивал жердь для Дюкова, под котлы.

— Молодец, Костя! — сказал Муравьев. — Мне Егоров все рассказал.

— За что же молодец, товарищ комиссар? — смутился мальчик. — Ведь без меня догадались…

— За то молодец, что думал, выход искал. И нашел его. Знаешь, что Суворов сказал? Побеждают не числом, а уменьем.

Подпольщики из Минска и партизанская разведка сообщили: скоро передышке конец, немцы завершают подготовку к новой карательной экспедиции. Выдержать второй такой бой, как под Александровом, отряд пока не был в силах. К тому же и местность не позволяла вести многочасовой оборонительный бой. Поэтому начали готовиться к рейду. Командование отряда отдало приказ: из трофейных пароконок готовить пулеметные тачанки. Так Костя попал на партизанский «танковый завод», как шутя называли его в отряде.

Мальчик работал без особой охоты. Как, впрочем, вся «строительная бригада». Многие не верили в полезность этого дела. Разве тачанки — современное вооружение?

На «танковый завод» пришел Муравьев.

— Слышал, друзья, работа не шибко спорится?

— Точно, товарищ комиссар, — признался пожилой плотник Лихарь. — Не лежит к ней душа. Делаешь-делаешь, а что толку? В первом же бою увидите: весь наш труд коту под хвост.