Ирена Юргелевич - Чужой

— Что это ты, Улька, крутишься, как веретено? — спросила пани Цыдзик, заметив возбуждение девочки. — В чем дело?

— Отец что-то запаздывает…

— Не так-то легко ему из больницы вырваться. Держат его там, не пускают.

Через минуту Уля была в кабинете. Проселочная дорога по-прежнему была пуста, лишь обочиной маленькая девчонка гнала корову. В подсыхающих лужах отражалось розовое вечернее небо. На верхушке придорожной сосны уселась желтая коноплянка и робко затянула свою однообразную песенку. Потом вспорхнула и улетела: она первая заметила из-за поворота старый драндулет доктора.

Когда Уля снова вошла в кабинет, отец уже надел белый халат и мыл руки под спрятанным за ширмой рукомойником.

— Отец, я хотела… — проговорила Уля и остановилась, чтобы набрать воздуху.

Отец вышел из-за ширмы и внимательно смотрел на нее.

— У меня есть просьба.

— В самом деле? А что?

Уле показалось, что он обрадовался. Но она вовсе не хотела доставить ему удовольствие. И тут ей пришла в голову удачная мысль:

— То есть это даже не моя просьба, а Мариана и Юлека.

— Ах, вот как… — проговорил он медленно, как бы с разочарованием. И тут же насмешливо улыбнулся: — Ну, так что же?

— Тут один парень. Он порезал ногу. Нельзя ли. — Она не хотела говорить отцу «ты».

— Чтобы я его принял? — сухо закончил он.

— Да.

— Хорошо. Завтра. — Голос отца звучал теперь деловито и официально. — Сегодня у меня много пациентов.

— По-моему, у него жар, — с трудом проговорила Уля. — И нога загноилась.

— Ну хорошо, пусть будет сегодня. Когда он придет, постучи ко мне. — И, усевшись за стол, доктор начал раскладывать по местам очки, врачебные записи и инструменты.

Уля не уходила.

— Ну, что еще? — спросил он, не отрываясь от дела. — …Боюсь, что у него нет денег…

Рука, державшая стетоскоп, замерла. Доктор пристально посмотрел на дочь:

— Не бойся, я не потребую с него денег.

Уля чувствовала, что ее замечание задело отца, но извиняться не собиралась. Он сразу это понял:

— Ну, иди, дорогая, мне некогда.

Уля вышла на веранду. У калитки стояли Мариан, Юлек и тот, чужой парень. Опираясь о плетень, он с беспокойством смотрел на окна домика, то и дело оглядываясь на дорогу, как бы желая удостовериться, что пути к бегству открыты. Он был похож на собаку, которая боится, что ее ударят, но не убегает, потому что голодна.

— Ну как? — быстро спросил Юлек. — Договорилась?

— Конечно, — ответила она спокойно, как будто это было для нее привычным делом.

— Куда идти? — хмуро спросил парень. — Не торчать же здесь, у забора!

Уля провела его по тропинке к входной двери. Он шел за ней неровной, спотыкающейся походкой. У входа она остановилась и торопливо прошептала:

— Я буду рядом, на террасе. Позови меня, когда выйдешь. Может, тебе что-нибудь понадобится в дорогу.

— Ладно. Но мне ничего не нужно.

Они вошли в приемную. Парень сел радом с другими больными, а Уля постучала в дверь кабинета. Вскоре дверь открылась, и доктор быстро оглядел присутствующих.

— Вот он, — шепнула Уля.

— Хорошо.

Дверь снова захлопнулась. Парень сидел, уставившись в пол, чтобы не встречаться с любопытными взглядами соседей.

Зная, что мальчики будут ее ждать, Уля вернулась к калитке.

— Он нам сказал, как его зовут, — Зенек, Зенон Вуйчик! — немедленно сообщил ей Юлек. Глаза у него горели, новость казалась ему чрезвычайно важной.

— А в остальном мы знаем о нем столько же, сколько раньше, то есть вообще ничего, — пожал плечами Мариан.

— Знаешь, он ночевал на острове! — возбужденно продолжал Юлек. — Представляешь, целую ночь там пробыл! Один-одинешенек, в нашей палатке! В такой дождь! Хорошо хоть там было наше одеяло.

Уля давно догадалась, что Зенек провел ночь на острове.

— А что он теперь собирается делать? — спросила она. — Он не говорил?

— Нет, — ответил Мариан.

— Мы ему показали, где мы живем, — похвастался Юлек.

— А он даже не посмотрел, — дополнил Мариан.

— А вот и посмотрел, я сам видел, что посмотрел! — спорил Юлек, не желая терять надежду. Как и Уля, он не мог примириться с тем, что таинственный незнакомец уйдет в неведомую даль, где его ждет загадочное «дело», и они так ничего о нем и не узнают. — Мы его подождем, правда, Мариан?

— Зачем? Он вовсе не хочет, чтобы мы ему голову морочили.

— А все-таки лучше подождем!

Однако Мариан считал, что они свое сделали и теперь пора вернуться к нормальной жизни. Да и бабушка ждет с ужином.