Владимир Разумневич - Веснушки — от хорошего настроения

— Знаешь, почему у нашего директора такая фамилия? — спрашивает Колька и таинственно смотрит на Стасика большими глазами.

— Ещё бы не знать! Отец у него Октябрьский, и он стал Октябрьским. Проще простого.

— Вот и не угадал! — Толстые Колькины губы расплываются в ликующей улыбке. — Никакого отца Октябрьского у него не было. И сам он мог быть не Владимиром Семёновичем, а кем-нибудь другим.

— Каждый из нас мог быть кем-нибудь другим. Я — Колькой, а ты, допустим, — Фомой или, ещё хуже, Ричардом. Как родителям вздумается.

— Владимира Семёновича назвали необычно. Не так, как всех нас называют, а совсем по-другому. По-революционному.

— Чудеса! Откуда ты всё это взял? Из своей головы?

— Не из головы. Из бумажки. Документ такой в городском музее под стеклом лежит. Я сам видел. И даже в тетрадку переписал. Вот прочти.

Колька вынимает из портфеля тетрадь и раскрывает её перед Стасиком. Там написано:

В честь тов. Ленина ребёнку дать имя Владимир и фамилию Октябрьский — в честь Великой Октябрьской революции. День именин считать 7 ноября.

Секретарь райкома РКСМ.

Председатель отряда юных пионеров.

7 ноября 1924 г.

— Там ещё подписи были, но я не разобрал. Выцвели, — добавляет Колька. — Тётенька из музея целый час объясняла, почему эту бумагу под стекло положили.

И он начинает рассказывать, как однажды (это было давным-давно) в пассажирском поезде нашли мёртвую женщину. Она умерла от тифа. В кармане у неё не было никаких документов. Никто её не знал. А рядом лежал завёрнутый в лохматое одеяло ребёнок. Он кричал на весь вагон — может, от голода, может, потому, что его никто не баюкал.

Пришли комсомольцы, взяли его на руки и отнесли в городскую больницу. Спустя неделю, когда малыш немного окреп, в железнодорожном клубе комсомольцы устроили октябрины. Прежде, при царе, подобные праздники назывались крестинами. Поп осенял крестом новорождённого и давал ему имя из церковных святцев. Комсомольцы решили обойтись без попа, без креста и без церковной книги. «Не нужны нам эти поповские штучки! Устроим ребёнку именины по-новому, по-советски!»

«Мы принимаем на себя заботу о малыше. Он наш!» — выкрикнул под одобрительный гул секретарь комсомольской ячейки.

Самая младшая из пионерок взбежала на сцену, где стояла кроватка, накинула на малыша алый галстук и посмотрела в зал:

«Пусть он ещё совсем маленький, но мы в него верим! Мы поможем ему вырасти настоящим ленинцем!»

Вот тогда и было решено дать ребёнку имя Владимир, а фамилию Октябрьский. За это решение голосовали все, кто присутствовал тогда на октябринах, — и взрослые и пионеры.

— Ну, а дальше? — торопит Стасик Кольку Мерлина, когда тот прерывает свой рассказ. — Что случилось дальше?

— Тётенька в музее много знает о директоре. И как он воспитывался в детском доме, и как замерзал в тайге, когда военный завод на Урале строили, и как потом воевал. За подвиг его сам маршал наградил орденом. Вот какая у человека жизнь героическая!

— С таким именем и с такой фамилией другой и быть не может, — серьёзно заключает Стасик.

— Так что же, по-твоему, получается: если у нас имена обычные, то и жизнь будет обычная? — возмущается Мирон.

— А ты как думаешь? Имя много значит! — стоит на своём Стасик. — В будущем, когда коммунизм построим, наверное, всем людям будут давать красивые имена — Октябрин, Венера, Юпитер или Муромец.

— Муромец — это вовсе и не имя, а фамилия. Лучше — Прометей. Так в древности самого сильного богатыря звали, который огонь добыл. Жаль, меня Мироном назвали, а не Прометеем. Что такое «Мирон»? Попробуй разберись! Никакого смысла.

— У каждого имени есть свой смысл, — не соглашается с ним Колька Мерлин. — Я целую книжку про это читал. Там написано, что моё имя — Николай — по-гречески значит «победитель народов».

— Тоже мне нашёлся победитель народов! — издевается Мирон. — Ты даже со мной одним сладить не можешь.

— Помолчал бы лучше! Твоё имя — смех один. «Мирон» — это всё равно что «благоухающий».

— А моё имя что означает? — спрашивает Петя.

— «Пётр» — это значит «камень», твёрдый человек.

— Петька-то твёрдый? — удивляется Мирон. — Это я твёрдый, а Петька — благоухающий.

— А Стасик, по-твоему, кто? — спрашивает Колька Мерлин.

— Стасик — весёлый человек, — отвечает Мирон. — Это точно!

— Может быть, так оно и есть. Потому что в книжке про его имя ничего не написано.