Сусанна Георгиевская - Отрочество

— Если хотите знать, мы вообще уже накопили порядочно металла. Не специально для этого случая, а вообще. Мы любим копить… Мы не хотели говорить сразу, но вы нас заставили. Потому что наши ребята для пятилетки… и мы… и наше звено… и мы не боимся трудностей, мы можем преодолевать… Мы не какие-нибудь там мягкотелые!.. А вы нанесли звену исключительное оскорбление, запятнали всю честь… В общем, у нас уже четверть тонны.

Вокруг зашумели.

— Я лопну! — сказал Эдик Ломайло, звеньевой из пятого класса «А».

— Что ты врешь? — спросил, повернувшись к Дане, председатель отряда шестого класса «Б» Кардашев. — Мы бы знали! Чего ты врешь?

— Это я-то вру?.. — закричал Даня. — Зоя Николаевна, Зоя Николаевна…

— Тише, ребята! Петровский, объясни.

— Гм… — неопределенно сказал Петровский, делая Яковлеву какие-то таинственные знаки. — Мы не взвешивали… Четверть тонны не четверть тонны, но… Возможно, конечно… Да что об этом говорить!

— Скажи, пожалуйста, Яковлев, — ехидно спросил Ломайло, — а что вы еще накопили, раз вы так любите копить?

— Не твое дело! — огрызнулся Яковлев.

Но Петровский предостерегающе сдвинул брови, и он замолчал.

Зоя Николаевна, видно, не заметила этой сигнализации.

— Попрошу, ребята, — сказала она, — не накапливать сразу больше одной тонны, иначе трудно будет перевезти. Неизвестно еще, достанем ли мы грузовик. Можно, разумеется, если у шестого «Б» так много собрано, провести сдачу по каждому отряду, по каждому звену. Можно будет даже устроить соревнование между отрядами и звеньями…

— Вызываю! — вдруг сказал маленький звеньевой из четвертого класса «А». Сказал и задумчиво посмотрел в окошко на потемневший двор.

— Хорошо, — ответила Зоя Николаевна. — Четвертый «А» вызывает на соцсоревнование шестой «Б» по сбору цветного металла. Согласны?

— Согласны, — сдержанно сказал Петровский и, стиснув зубы, посмотрел на Яковлева.

Тот повторил, как эхо:

— Согласны, согласны!

Перед тем как уйти из пионерской комнаты, Даня и Саша долго стояли в углу, взволнованно и страстно шепчась о чем-то.

Зоя Николаевна лукаво поглядывала в их сторону.

Шопот Яковлева прорывался сквозь звон бубнов и легкое звяканье треугольника. Было слышно: «…а если…», «мягкотелость», «у тебя абсолютно нет самолюбия».

Но вот и они ушли. Разошлись председатели отрядов и звеньевые. В пионерской комнате ехало тихо.

Зоя Николаевна осталась в комнате одна. Тихонько скрипнула дверь, в щели показалась голова мальчика:

— Зойка, можно?

— Можно.

— Зоенька, — сказал мальчик баском, — я домой. Ты скоро?

— Скоро, — ответила Зоя Николаевна.

Ему было строго запрещено называть ее «Зоей» при ребятах — это подорвало бы ее авторитет. Поэтому при мальчиках он вообще не разговаривал с ней. А когда все-таки нужно было о чем-нибудь спросить, говорил неопределенно: «Так я пошел» или: «А где ключ?», и не называл ее ни по имени, ни по отчеству, стараясь почему-то не встречаться с ней глазами.

Сейчас они были в пионерской комнате одни.

Ей сильно хотелось протянуть руку, погладить его по круглой головенке. Она знала, что коротко остриженные волосы сразу же распрямятся, как щетка, на которую надавили. И она уже протянула было руку, но он сказал «ладно, ладно» все тем же солидным баском и увильнул.

— Да стой ты на месте! — сказала она строго и, сделав вид, что только затем и протянула руку, поправила на нем галстук. — Иди домой, картошку согрей. Я скоро.

— Ладно.

И он пошел к двери лениво и медленно, как ходят ребята, когда им нечего делать и у них впереди длинный, пустой вечер. Подойдя к стенду со стенгазетой, остановился, помахал портфелем, сладко вздохнул.

Он был одет неряшливо, и это, как всегда, огорчало ее. Она старалась. Она сильно старалась. Она всегда напоминала ему, что надо чистить зубы и мыть уши. Но тратить энергию на то, чтобы внушить ему это, она была не в силах. Не хватало времени для множества дел поважнее.

Если бы растянуть сутки! Если бы растянуть ночь, чтоб можно было вволю отоспаться…

Брат и сестра были сиротами, она сама вела хозяйство, стирала, штопала, латала, готовила.

Отец погиб на Белорусском фронте, мать умерла во время блокады.

Когда, четыре года назад, Зоя окончила школу, директор предложил ей остаться старшей вожатой. Она подумала и согласилась. К тому времени Зоина школа стала мужской школой. Но Зою это не смутило. Она умела обращаться с мальчиками, Андрюшка, в общем, слушался ее. Нет, не то чтоб она умела как-то особенно хорошо обращаться с мальчиками — просто в ней самой было много мальчишеского.