Б. Травен: Поход в Страну Каоба

Они приезжали на праздник прежде всего ради церкви. Для подавляющей части индейцев это было единственное богослужение, которое они посещали за год. Почти во всех своих селениях они разрушили церкви, так как не выносили постоянного присутствия священников, считая их паразитами. А в немногих поселках, где церкви, выстроенные во время испанского господства, не были разрушены, они постепенно пришли в запустение. Но даже в те редкие селения, где церковь уцелела, священники отказывались ехать, ибо они не имели там никакого дохода.

Индейцы полагали, что полностью выполнили свой религиозный долг, побывав раз в год в Хукуцине на празднике Канделарии. Там они присутствовали на богослужении, проползали на коленях от дверей собора до алтаря, целовали все встречавшиеся на этом пути лакированные ноги святых, кормили детей грязью, собранной на полу собора, дабы оградить их от болезней и злых духов, этой же грязью мазали свои болячки. Добравшись на коленях до алтаря, они передавали священнослужителю свечки, которые предназначались богоматери, возлагали цветы и фрукты на ступеньки алтаря и к ногам многочисленных святых, а покидая церковь, клали на тарелку, которую служки подносили к их груди, несколько песо для святейшего папы.

Пожертвовав, таким образом, то, что было положено, окрестив детей и заплатив за это наличными, они считали себя на год в расчете со святой церковью. Большего никто от них не требовал, и бог дарил им, их маисовым полям, их козьим и бараньим стадам благословение на ближайшие двенадцать месяцев.

Выполнив свой религиозный долг, индейцы обращались к земным делам и предавались земным радостям.

Индейцы привозили на базар товары собственного изготовления, которые они рассчитывали продать: горшки, шляпы, шерстяные одеяла, пояса, циновки, шкуры косуль, антилоп, ягуаров, пум, выделанные кожи змей и аллигаторов, а также бобы, кукурузу, яйца, живых кур, коз, овец, телят, свиней, поросят, попугаев, певчих птиц, ящериц, табак, хлопок, шерсть, кофе, какао, ваниль, бананы, жевательную смолу, лекарственные травы и коренья.

Как только индейцы продавали свои товары, они начинали делать закупки. Приобретя все необходимое, они покупали водку — комитеко — и основательно напивались.

А как только индейцы начинали пить, появлялись вербовщики с монтерий. Они не скупились: когда индейцы пропивали все, что у них было, вербовщики одалживали индейцам деньги, чтобы они могли купить еще водки. Так индейцы и вербовщики становились закадычными друзьями.

Вербовщики уже не выпускали новых друзей из своих лап.

На другое утро, когда индеец был еще одурманен алкоголем, вербовщики для укрепления дружбы вновь приглашали его выпить стаканчик.

Затем дорогому другу демонстрировались всевозможные соблазны этого мира.

— Братец, — ласково говорил вербовщик индейцу, — как ты думаешь, что сказала бы твоя жена, если бы ты ей подарил этот красивый пестрый фартук?

— О! Она бы очень обрадовалась, — отвечал молодой индеец, и глаза его загорались.

— Ну хорошо, ты ведь мой друг, я одолжу тебе денег, чтобы купить этот фартук! — говорил вербовщик и кричал торговцу-арабу: — Эй, приятель! Сколько стоит фартук?

— Истинно говорю, как родному брату, — отвечал араб и бил себя в грудь, — я никак не могу продать этот фартук дешевле чем за четыре песо, но вам, сеньор, я готов уступить: три с половиной песо, вот мое последнее святое слово.

Вербовщик прекрасно знал, что он легко может выторговать фартук за два песо. Но ведь он покупал не для себя, и ему было безразлично, что купит индеец в подарок своей жене — фартук, шелковую ленту или головной платок. Какое ему дело до жены индейца!.. Важно одно — чтобы индеец истратил как можно больше денег и как можно глубже влез в долги.

Если индеец не желал делать подарка своей жене, матери или невесте, вербовщик мог его соблазнить другими вещами: красивым карманным ножом, кольцами с крупными бриллиантами или рубинами из стекла, вышитой рубашкой, точно такой же, какие носят здешние помещики — финкеро, — или часами. Индеец мог получить все, что только пожелает. Он словно находился в волшебном замке, где были разложены все сокровища мира и каждый вошедший мог брать все, что понравится. Индейцу достаточно было вымолвить: «Я хочу это», — и вожделенный предмет тотчас оказывался у него в руках.

Если же индейца ничто не соблазняло, потому что по складу своей натуры он не стремился к собственности, вербовщик и тогда находил выход из положения. Водка — комитеко — всегда выручала его. Первые два стакана подносились как угощение. Не мог же индеец обидеть приветливого вербовщика и отказаться с ним выпить! Но стоило индейцу опорожнить два-три стакана, как он уже не знал удержу. Вербовщик одалживал и одалживал деньги, и в конце концов индеец подписывал все, что ему подсовывали.