Б. Травен - Поход в Страну Каоба

— Да, чистую правду, и за этот долг выдано поручительство по всей форме.

На мгновение у Селсо мелькнула мысль, что дон Эмильяно не может знать, существует ли этот долг и как выдано поручительство, потому что он видел дона Эмильяно за несколько дней до своего ухода с плантации. Но он тут же подумал, что индеец не может сомневаться в словах кабальеро. Ведь кабальеро прав, даже когда говорит, что земля вертится вокруг солнца, хотя каждый индеец может убедиться воочию, что солнце вертится вокруг земли. Кабальеро всегда прав. А тут целых два кабальеро утверждают одно и то же, а сам Селсо ничего не знает — ведь его целых два года не было дома.

Но индейцу не дали времени обдумать все как следует.

Дон Сиксто действовал стремительно.

— Выкладывай деньги, мучачо, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Если ты не заплатишь, я позову полицейского, и в тюрьме у тебя будет время обдумать, каково не платить долги.

Из печального опыта многих своих соплеменников Селсо знал, что в тюрьме — в карселе — индейцу приходится не сладко. Деньги у него так или иначе отнимут, потому что спрятать их там невозможно, а кроме того, его еще упекут месяца на три на принудительные работы за поступок, который у них называется «злостным уклонением от выполнения долговых обязательств». Стоит только судье или начальнику полиции придумать название для любого поступка индейца, как этот поступок, будь он самым невинным, превращается в преступление.

Селсо начал разматывать свой красный шерстяной пояс. При этом его короткие белые полотняные штаны упали, и он стоял голым перед доном Сиксто. Но он этого даже не заметил… Он чувствовал только нестерпимую горечь во рту, в животе, в сердце. Аккуратно, очень медленно раскручивал он свой пояс, словно выгадывал минуты, словно еще надеялся сохранить эти с таким трудом доставшиеся ему деньги. Деньги, в которых была заключена возможность жениться на своей девушке и иметь пятнадцать детей. Но Селсо понимал, что под пристальным взглядом дона Сиксто он не сможет утаить ни одного сентаво.

Наконец он размотал пояс до конца и, чтобы не дать монетам упасть на землю, присел на корточки, положив руки на колени. Затем он стал вынимать из пояса монету за монетой и класть их на ладонь дона Сиксто.

Селсо не считал монет, но дон Сиксто вслух вел счет, прибавляя по песо по мере того, как монеты ложились в его протянутую руку.

Всякий раз, как он набирал десять песо, он ссыпал деньги в карманы своих брюк, сперва в правый, затем в левый, затем в правый задний, затем в левый задний, а потом начинал весь круг сначала.

Дон Эмильяно следил за действиями дона Сиксто и тоже считал про себя. Считать деньги было куда увлекательней, чем сетовать на губернатора за плохое строительство дороги.

И вот в карманах дона Сиксто оказалось шестьдесят песо. Он снова протянул Селсо руку и, когда тот по одному положил в нее восемь песо, сказал:

— Все, мучачо!.. Сейчас я тебе дам сдачи четыре реала. Честность есть честность! Ни одного сентаво сверх того, что принадлежит мне по праву. Так. Погоди, я напишу тебе расписку, чтобы ты не думал, что я приду к тебе еще раз требовать возврата долга. Порядочность и честность правят миром!

Дон Сиксто вынул из кармана рубашки маленькую потрепанную записную книжку, с аккуратностью скряги вырвал листок и написал расписку в том, что он получил от Франсиско Флореса за двух проданных ему быков всю сумму сполна, поскольку сего числа ему был внесен остаток долга в размере шестидесяти семи песо пятидесяти сентаво. Затем он поставил свое имя с десятком завитушек, полагая, видимо, что никто не сможет подделать такую сложную подпись.

— Пошли, — сказал он, обращаясь к Селсо. — Сейчас я улажу вопрос с налогами, чтобы ты смог привезти отцу расписку, оформленную по всем правилам.

Оставив Селсо ждать на улице, дон Сиксто зашел в контору налогового управления, наклеил на расписку нужные марки и дал их проштемпелевать. Затем он вышел на улицу, вернулся с парнем на площадь, где дон Эмильяно все еще сидел на скамейке и размышлял о том, как ничтожно правительство, в состав которого он не входит. Дон Сиксто опустился рядом с ним на скамью и отдал Селсо расписку.

— Вот, я при свидетелях вручаю тебе расписку. Дон Эмильяно свидетель, что ты заплатил за быков, а квитанция, раз на ней марки, имеет законную силу. И страховка за быков тоже внесена. И, пожалуйста, не думай, что я отнимаю у тебя твои деньги. Никто на моем месте не отнесся бы к индейцу с такой добротой. Я подарил тебе налоговые марки, а любой другой не был бы так великодушен, заставил бы тебя самого оплатить сбор. А теперь ступай! Отнеси своему отцу расписку и смотри не покупай водки, не покупай агуардиенте, когда будешь проходить мимо спиртового завода. Можешь передать отцу, что, если он хочет купить корову, или мула, или лучшие в городе семена, он может получить все это у меня по самым дешевым ценам.