Людмила Матвеева - Ступеньки, нагретые солнцем

— И мне. Знаешь, мама пообещала: куплю. Но это было в то лето, когда началась война.

— Помнишь старика Курятникова?

— Помню. Он умер. А сын у него погиб. Пока сын не погиб, старик держался, а когда сына убили, и старик скоро умер… Помнишь Валю Каинову?

— Помню, но плоховато. Чёрненькая?

— Что ты, Славка! Беленькая. Красивая была девочка, самая красивая в нашем дворе.

— Самая красивая в нашем дворе была не Валя, это ты брось.

Они вышли на Ленинский проспект; летят машины, реки машин.

— А Лёву Соловьёва убили в последние дни войны. Я нашёл в Чехословакии его могилу. Долго не мог поверить своим глазам: могила нашего Лёвы Соловьёва… Ты помнишь его?

— Конечно, Лёва Соловьёв, сын комбрига, лучший мальчик нашего двора.

— Лучший, правда. Люба, как ты думаешь, правду говорят, что на войне погибают как раз лучшие?

Она тоже много раз думала об этом, часто слышала такие слова — погибают лучшие. Почему так считают люди? Наверное, потому что высокие душой не прячутся, не уклоняются от тяжёлого, опасного. Не дрожат над собой. Скорее погибнут, чем струсят. Лучшие погибают — нет, так говорить всё равно нельзя. Те, кто погиб, совсем не хотел погибать, и не погибать они шли, а бороться со злой силой. И те, кто остался жить, не хотел погибать, а так же, как и те, хотел жить. Потому что был молод и любил жизнь. Но ни те, ни другие не отсиживались по тёплым углам, не прятались от опасности.

— Нет, Славка, я считаю по-другому. Ты мальчишкой ушёл на фронт, и тебя могли убить. Ты же не спасал себя. Убили других наших мальчишек, а могли тебя.

Они идут молча.

— Люба, а Юйту Соина помнишь?

— Разве его забудешь? «Не водись с Юйтой!», «Не смей подходить к Соину!»

— Юйта погиб под Курском. И брат его Миха. Помнишь Миху?

— Я всех помню. Славка. Наш двор для меня — очень много. Я до сих пор иногда ловлю себя на том, что думаю о каком-нибудь человеке: «А в нашем дворе ты пришёлся бы не ко двору». Или наоборот: «Тебя мы бы приняли в свою компанию». Смешно?

— Нет, не смешно. Нисколько, Люба. Может быть, у всех должно быть святое, нерастраченное. Наш двор.

Люба молчит, думает. Нет, не случайны случайные встречи. Она встретила Славку. Через столько лет, а всё равно встретила. Может быть, приходит такое время в жизни, когда к человеку возвращается то, что он считал ушедшим? Время вернуться к главному. Дядя Тимофей нашёл её, это было очень важно. Дядя Тимофей сказал перед отъездом: «Я знал, что рано или поздно мы увидимся. Почему знал? Наверное, очень хотел увидеть — вот и верил».

— Славка! Даже не верится, что это ты. Я сегодня, когда увидела тебя, подумала: не может быть! Славка! А теперь думаю — так и должно было случиться. Люди, не растратившие главного, притягиваются друг к другу. Я путано говорю?

— Ничего не путано. Очень понятно. Я сам об этом думаю. Смотри, мы даже когда молчим, думаем об одном и том же… Люба, в моей школе тысяча пятьсот учеников. Мелькала новенькая девочка, очень похожая на тебя. Как я не догадался? А вот не догадался ты — для меня Люба из нашего двора, я тебя такой и помнил.

— А ты для меня Славка из нашего двора. Как живёт твоя сестра. Нюра?

— У Нюры муж директор комиссионного магазина, он не из нашего двора. И трое детей.

— У Нюры трое детей! С ума сойти!.. А что удивительного? Нюрка, девочка, частушки пела про милёнка. А прошла целая жизнь.

— Не вся жизнь прошла. Не вся, это ты брось.

Они опять оказались на мосту. И он снова кидает камень в воду, размахнувшись совсем по-мальчишески. Дрожат в реке отражения огней.

В тот день, когда Тимка отлупил Шмырина, Тимке показалось, что он навсегда стал другим человеком. Таким человеком, который ничего на свете не боится, ни перед кем не робеет и ничего не постесняется сказать кому угодно. Так он думал о себе. Но он ошибался.

Сегодня в Доме художественного воспитания детей его остановили те самые девочки из балетного кружка. Тоненькие, длинноногие и длиннорукие, они встали перед ним в вестибюле, недалеко от вешалки.

— Таня, смотри. Это тот самый мальчик. Ты узнаешь его?

— Да, я узнаю его. Как же можно не узнать такого знаменитого человека, лауреата конкурса? Ну, не международного, ну, не всесоюзного. Конкурса Дома художественного воспитания детей! А всё равно лауреат! Здравствуйте, маэстро!

— Здрасте, — буркнул Тимка и сразу почувствовал себя дураком. Хотя глупости говорили они, а не он. Почему же?

— Видишь, Таня? Любезно здоровается. Вежливый, воспитанный мальчик. Не зазнался. Другой бы на его месте нос бы задрал, а он нет, он простой и скромный.