Лия Симонова - Лабиринт

— Так это ж бомбоубежище, — поддержал Вику поймавшийся на ее крючок Колюня. — Тут в случае чего можно долго жить…

— Да, — поддакнула Вика, стараясь держаться как можно скромнее, — с подвалом не сравнить. При желании этот бункер легко превращается в жилую квартиру…

Кирилл, который давно мечтал о собственном закутке, похожем на нормальное человеческое жилье, посмотрел на Вику проницательно, невесело хмыкнул:

— Приглашаю дизайнером. Плачу натурой…

— Спасибо за приглашение, — смиренно поблагодарила Вика. — Если надо, я для друзей готова на любые жертвы…

— Не надо! — вскрикнула Сонечка, чувствуя, что почва начинает ускользать из-под ее ног. Она враждебно взглянула на Вику, не приметив, что Дикаря раздражают уже ее претензии и ее нервозность.

Вика даже головы не повернула к Сонечке, никак не отреагировала на ее выпад, сделала вид, что разговаривает здесь только со своими давними приятелями, а Сонечка тут ни при чем, так, случайный мотылек, опрометчиво залетевший на яркий свет.

— Я вам принесу кое-что, — пообещала Вика, словно в ее отношениях с Дикарем не произошло никаких существенных изменений. — У нас дома есть лишняя посуда, скатерть, найдется, наверное, одеяло…

— Тащи, — согласился Дикарь, — у нас лишним не будет.

…Дикарь пил стаканами, мешая водку с вином и пивом, но ему казалось, что он, как никогда, трезв. Ему нравилась Викина покорность и готовность помогать ему, несмотря на причиненные ей обиды. «И чего это я связался с Чижихой, и этой Кувалдой, и чокнутой Чумкой? — недоумевал Дикарь, поражаясь четкости своих мыслей. — Одни неприятности с теми девками, а Семга — своя в доску, и сколько ее ни толки, она не предаст, подстелется…»

Дикарь посмотрел на красивую, уверенную в себе Сёмгу, на дрожащую в байковом вылинявшем халатике сгорбившуюся, бледненькую Чуму и снова перевел взгляд на Семгу…

Семга улыбалась ему, расстегнув верхние пуговицы шикарного снежно-белого жакета, так что стала видна ее грудь в узеньком прозрачном лифчике. Дикаря обдало жаром. Ему захотелось немедленно вскочить из-за стола и наброситься на Викулю, но самолюбие подсказывало, что надо немного повременить, покочевряжиться, еще потомить Викулю, чтобы их примирение было более сладким и надёжным…

— Что-то жарко стало, — пристально наблюдая за Дикарем, ненароком обмолвилась Вика. — Вы не возразите, господа, если я освобожусь от ненужного груза?

Не успели Дикарь и Пупок ответить, Вика скинула сапоги, брюки и осталась в длинном, до колен, шерстяном жакете, как халат, застегивающемся на пуговицы.

— А дальше? — впиваясь в Вику одурманенными алкоголем глазами, позубоскалил Дикарь.

— А дальше я немного отдохну после угощения и пойду домой… — Серьезность и озабоченность Викиного лица никак не совпадали с легкомысленным действием ее рук. Неторопливо высвобождая одну за другой все пуговицы из петель, Вика откинула полы жакета в стороны, улеглась на скамью из узких деревянных досок и, согнув одну ногу в колене, другую закинула на нее… Сонечка готова была растерзать Вику. Она улавливала и отмечала про себя все женские уловки Семги, но, как противостоять ее хитростям, не знала.

— Тебе не совестно, бесстыдница? — теряя самообладание, безрассудно накинулась Сонечка на Семгу, все больше восстанавливая против себя Дикаря.

— Пупок, — позвал Дикарь Колюню, тяжелой походкой приближаясь к Вике, — ты, кажется, что-то хотел. Делай что хочешь…

Колюня слизнул с губы остатки плавленого сырка и, непристойно икая, полез к Сонечке лобызаться. Сонечка с омерзением отпихнула его, прикрикнула:

— Отстань! Ты совсем пьяный…

Но Пупок, не обращая внимания на ее слова, сграбастал Сонечку холодными, влажными руками и принялся тискать, стараясь опрокинуть на скамейку. Сонечка укусила Колюню за палец, выскользнула из его тисков на пол, еще раз ударилась больным боком и, скорчившись от боли, поползла под столиком прочь от Колюни.

То, что она увидела, вскинув голову, смяло и раздавило ее, превратив в ничто. Дикарь, ее Дикарь, на ее глазах занимался любовью с Семгой, отвратительной Семгой, омерзевшей ей Семгой, ее гонительницей Семгой…

Не помня себя от сокрушившего ее горя, Сонечка, преодолевая немочь, поднялась, с несвойственной ей прытью набросилась на Дикаря, руками, обретшими вдруг сверхъестественную силу, вцепилась в него и попробовала оторвать от Семги. Но Дикарь, как жеребец, брыкнул ее ногой в тощую грудь, и Сонечке показалось, что-то хрустнуло у нее внутри, кольнуло, обожгло. Перехватило дыхание, голова закружилась. Со всего маху Сонечка упала навзничь, ударилась затылком о беспощадно жесткий шероховатый цемент. Теперь боль острыми стрелами пронзила все ее тело, приковала к ледяному полу.