Лия Симонова - Лабиринт

Когда Валик-Лында принес дурную весть, а вслед за ним, как провинившаяся собачонка, виляя задом, на полусогнутых приполз Колюня, Кирилл потемнел лицом и зубы его скрипнули, а глаза налились гневом. В такие минуты он напоминал дикого зверя, и становился зверем, алчущим крови. Почуяв, что добыча уходит, он, уже не подвластный разуму, подчинялся только слепому инстинкту, влекущему его преследовать, нагнать, растерзать, разорвать на куски, взять свое. Лында порывался удержать его, но он отшвырнул Лынду прочь, приготовился к погоне.

Ярость всегда приумножала Кириллову силу, ловкость и стремительность в движениях. Он бежал легко, не чувствуя ног, не замечая тяжести тела и прерывистости дыхания. С каждым следующим прыжком все сокращая расстояние к цели, Кирилл наслаждался ощущением быстрого бега и, как никогда, чувствовал бегущих рядом, след в след за ним, коренных его стаи.

Он не должен был их поучать на ходу, они давно и хорошо усвоили правила охоты и нападения. Юркий, вихляющий Колюня трусцой обогнал уже успокоившуюся и потерявшую осторожность компанию и, как бы дурачась, с криком бросился под ноги Борису Катыреву. От неожиданности близорукий, плохо видящий сбоку Борис пошатнулся и со всего маху рухнул на жидкое тело Пупонина. В ту же секунду Лында сзади подсек под колено не успевшего оборониться Славу Гвоздева, и Гвоздик тоже не устоял, упал поверх Боба.

Лында сапогом откинул Славика в сторону, чтобы дать свободу рукам Колюни и месить пацанов, придерживая их поодиночке. Колюня тут же вынырнул из-под Катырева, оседлал его и, обхватив ладонями, стиснул горло. Но прежде сдернул и отбросил под ноги Кириллу очки Боба. Очки хрустнули под подошвой, а Боб, задыхаясь, прохрипел: «Зачем?» — и немедленно схлопотал по носу от возбужденного победой Колюни.

Кирилл рывком прихватил за плечи Лину Чижевскую, рванул на себя и, дохнув жаром в ее и без того полыхающее лицо, заорал:

— Задавить твоего лошкарика или пойдешь со мной?

Лина молчала, опустив голову, и Кирилл не видел ее глаз. Заметалась, заплакала другая девчонка, но прозвищу Чума, смешно хватая за руки то Кирилла, то Валика, то Колюню, она, размазывая по лицу краску, запричитала слезливо:

— Мальчики! Не надо! Ну пожалуйста, не надо! Отпустите их, прошу вас…

Колюня, подбодренный присутствием старших и более сильных парней, крикнул Чумаковой, копируя интонации Кирилла:

— Пойдешь со мной или мы вас всех передавим?

— Пойду, я пойду, — захлебываясь слезами и явно не соображая, что говорит, прогнусавила Чумакова, — только отпустите их, Боб задохнется…

«Вот идиотка! — зло подумал Кирилл. — Правду верещала Викуля, чокнутая эта Чума! Говорили — тихоня, а туда же — накрасилась…» Но Чумакова меньше всего занимала Кирилла. Крепко сжимая плечи Лины, он не выпускал из поля зрения рослую, светловолосую девчонку с прозрачными свирепеющими глазами. Он видел, что она до боли в ладонях сжала кулаки и, прикусив губу, оценивает расстановку сил.

«Эта телка нюхала пороху!» — мелькнула быстрая мысль, но близкое присутствие Лины отвлекало Кирилла, мешало ему держать под контролем всю ситуацию. Лина, словно почувствовав его замешательство, вдруг подняла голову, и нежная, завораживающая улыбка, дрогнув на ее мягких, дышащих соблазном губах, затаилась в причудливо переливающихся на щеках ямочках. Казалось, она покорилась грубым рукам Кирилла и смотрит на него приветливо и доверительно. Странное, непохожее на всех других девчонок поведение Чижевской обескураживало Кирилла, и он с недоумением почувствовал, что руки и ноги его слабеют, совсем как в первый раз, когда он задержал Лину на школьном вечере, и угасает, расплавляется его гнев…

Цепкие, привычно схватывающие все вокруг себя глаза Кирилла, несмотря ни на что, замечали все же, как лениво тузит беспомощно слепого Катырева Пупок, как Лында, не сильно ударяя сапогом и валяя по земле второго пацана, не позволяет ему подняться. И вдруг… вдруг Лында, словно его сверху зацепили за крюк невидимого подъемного крана, завис в воздухе и, отлетев в сторону, шмякнулся, проехав телом и лицом по грязной земле.

Кирилл быстро обернулся, ожидая увидеть подоспевшего на выручку мелкоте серьезного противника, но никого, кроме трех девчонок, рядом с собой не обнаружил. Та, у которой глаза напоминали капли прозрачной и холодной ключевой воды, отпихнула от него Линку-Чижика и обманным уверенным движением вынудила его, не знающего равных себе в драке, собрать воедино все свои мускулы и, смешно сказать, приготовиться к защите. Только после этого шикарного маневра она спросила с вызовом, но беззлобно: