Жигмонд Мориц - Будь честным всегда

Орци как ни в чем не бывало подбежал к друзьям.

— Предупреждаю, следить за председателем воспрещается, — бросил он и понесся дальше.

Мальчики переглянулись, и Гимеши расхохотался, как умел хохотать только он: покраснел и зажмурился, ну прямо петух на солнышке, вот-вот закукарекает.

— Ай да председатель! — с трудом выговорил он. — У него голова пошла кругом от этого звания. А я вроде бы секретарь или как это там называется, а секретов у меня никаких, ни вот на столечко, — и он показал кончик мизинца.

Миши молчал: он уже с уважением относился к Орци, способному все выведать, и боялся, как бы тот не узнал о заброшенном за мусорный ящик ножичке с ручкой в виде рыбы.

На последнем уроке Орци вдруг пододвинулся поближе к Миши.

— Миши, а Миши!

— Что?

— Если тебя спросят о лотерейном билете, говори всем, что отдал его господину Пошалаки.

Миши оторопело посмотрел на него, ведь именно так раньше он сам сказал Орци, когда тот спросил о номерах. Просто-напросто соврал, не хотел признаваться в потере билета. А теперь, поняв, что председатель уже знает правду, опустил глаза.

Чуть погодя Орци прошептал:

— Кто бы ни спрашивал, стой на своем: отдал старику, и дело с концом.

Сбитый с панталыку, Миши молча кивнул.

Тут Орци скривил рот. По лицу его вроде бы промелькнула торжествующая улыбка, а Миши, пристыженный и растерянный, закусил губу: он выдал себя, теперь председатель узнал от него самого, что никакого билета он старику не отдавал.

Сжав зубы, он мрачно уставился в тетрадь, слова и отдельные буквы стали вдруг сливаться у него перед глазами. Он чувствовал себя униженным, прямо сгорал от негодования — как это его угораздило выкинуть такой глупый номер! — и теперь ненавидел Орци, готов был ткнуть его в бок, да так, чтобы тот слетел со скамьи.

Напротив, к Гимеши он питал сейчас особую симпатию: бледный, хилый мальчик, третий ученик в классе, какой простодушный и скромный! Сидит себе тихо рядом и даже не подозревает, что происходит. Орци же, казалось ему, ввязался в невероятную авантюру.

Теперь Миши понял, почему Орци сначала хотел сделать его секретарем, а Гимеши — писарем. Ведь секретаря надо во все посвящать.

Может быть, председатель расскажет что-нибудь после уроков? Завтра воскресенье, просто необходимо переговорить. А вдруг он назначит место встречи и уже выбрал какое-нибудь таинственное подземелье замка или высокую ель в лесу? Потом он подумал, что Орци может пригласить их к себе домой. Целый поток впечатлений и чувств захлестнул Миши: он ощутил запах воска, из которого отливали статуэтки, потом увидел белоснежную скатерть на столе, накрытом для вечернего чая, ярко разрисованные фарфоровые чашки, наконец вспомнил полненькую белокурую девочку, тайну своих снов, и лицо его запылало.

Неожиданно на парту перед ним легла записка:

«Завтра ровно в четыре у меня дома».

— Подпишись, — шепнул Орци.

Миши не понял, зачем это.

— Напиши свою фамилию.

— Зачем?

— Подпишись, — нетерпеливо приказал Орци. — Так надо. Это циркуляр. Гимеши тоже подпишется.

В смущении Миши поставил свою фамилию и передал листок Гимеши.

— Напиши свою фамилию, — сказал он.

Гимеши беспрекословно повиновался и вернул циркуляр Орци.

Как только прозвенел звонок и за учителем закрылась дверь, Орци, заранее собравший свои тетради и учебники, испарился из класса, ни с кем не попрощавшись.

Миши пожал на прощанье Гимеши руку.

— До свидания.

— До свидания. Придешь к нам после обеда? — спросил Гимеши.

— Не смогу.

— Почему?

— Мне надо идти к Дороги на урок.

— Ах да.

И, не прибавив ни слова, Миши в подражание Орци удалился быстрой деловой походкой. Раньше он всегда был вежлив, всех пропускал вперед, уходил из класса последним, не умел хранить секреты и готов был ответить на любой вопрос, лишь бы всем угодить, никого не обидеть, а сейчас словно что-то его подстегнуло, он хотел быть сильным, независимым и смелым.

Миши взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и перевел дух только на третьем этаже. В комнате никого не было. Взяв ключ, висевший на притолоке, он отпер дверь. И обрадовался, что немного побудет наедине с собой. Не успев еще отдышаться, положил учебники в ящик.

Он старался ни о чем не думать, но сердце беспокойно сжималось.

Потом пришел Лисняи, как обычно в одном пиджачке, — он и зимой, собираясь идти на занятия, не надевал пальто. Пришли и мальчики из второго «А», чуть погодя Чичо и, наконец, Михай Шандор, который везде, даже поднимаясь по лестнице, подслушивал чужие разговоры.